Капитан Темпеста - Эмилио Сальгари (1910)

– Я победил вас, – сказал венецианский рыцарь.

– Да. Добейте меня, это ваше право, – отвечал турок.

– Капитан Темпеста не привык убивать людей, которые уже не в силах оказать сопротивления, – отвечал победитель. – Вы храбрец, и я дарю вам жизнь.

– Я не думал, чтобы христиане были так великодушны, – полусдавленным голосом проговорил Дамасский Лев. – Благодарю вас. Я никогда не забуду великодушия капитана Темпесты.

– Прощайте, синьор. Желаю вам скорого выздоровления.

С этими словами венецианский рыцарь вернулся к коню и только что хотел вскочить в седло, как его остановили бешеные крики турок:

– Смерть гяуру! Отомстим за павшего Дамасского Льва!

В то же время из среды турецких фаланг выделилось человек десять всадников, и они, потрясая поднятым оружием, с быстротой урагана понеслись на капитана Темпесту с намерением изрубить его в куски. При таком превосходстве сил с их стороны это им, несомненно, удалось бы.

Навстречу им со стен Фамагусты раздался страшный взрыв негодования.

– Подлецы! Изменники! Головорезы! – кричали оттуда тысячи голосов воинов и граждан города.

Сделав над собой почти сверхчеловеческое усилие, Мулей-Эль-Кадель вскочил на ноги и, бледный как смерть, с глазами, пламенеющими гневом, крикнул соплеменникам:

– Назад, негодяи! Остановитесь! Или я тотчас же прикажу посадить вас всех на кол!

Всадники в испуге и смущении остановились.

В этот момент на бастионе Святого Марка загрохотали колубрины и дождем мелких ядер сбросило с коней несколько турецких всадников. Остальные врассыпную умчались обратно в свой стан, где были встречены смехом и свистом товарищей, также не одобрявших их дикой выходки.

– Вот вам и награда! Вы вполне заслужили ее! – вскричал Дамасский Лев, поддерживаемый под руки своим оруженосцем.

Турецкая артиллерия не нашла нужным на этот раз ответить венецианским колубринам.

Капитан Темпеста, готовившийся было дорого продать свою жизнь туркам, сделал прощальный салют шпагой Мулей-Эль-Каделю и, повернув своего коня, удалился по направлению к крепости под гром рукоплесканий, несшихся ему навстречу с бастиона.

Лишь только он отъехал несколько шагов, как поляк, который вовсе не был убит, как все думали, медленно поднял голову и, глядя вслед своему сотоварищу прошептал:

– Мы еще увидимся с тобой, прелестная девушка!..

Движение его не ускользнуло от глаз Мулей-Эль-Каделя.

– Ба! – сказал он своему оруженосцу. – Да он еще жив? Должно быть, у него душа крепко сидит в теле.

– Прикажешь его прикончить? – спросил оруженосец.

– Погоди… подведи меня к нему.

Опираясь одной рукой на руку оруженосца, а другой зажимая свою рану, Мулей-Эль-Кадель подошел к лежавшему на земле поляку.

– Ты хочешь прикончить меня, эфенди? – хриплым голосом спросил по-турецки Лащинский, пристально глядя на него. – Не советую: с этой минуты я твой единоверец… Я отрекаюсь от креста… Ты убьешь уже мусульманина.

– Хорошо, я прикажу тебя вылечить, – отвечал турок и, с презрением отвернувшись от него, удалился в лагерь.

«…Вот это-то мне и нужно, – пробормотал про себя поляк. – Ну, капитан Темпеста, вам придется еще посчитаться со мной!..»

Глава V

Турецкое жестокосердие