Трамп и эпоха постправды - Кен Уилбер (2017)

Противоречивость ситуации состояла в том, что сам постмодернизм по-настоящему не верил ни в одну из этих идей. Постмодернисты постоянно нарушали собственные принципы в своих трудах – весьма последовательно и часто. Вскоре критики (от Юргена Хабермаса до Карла Отто-Апеля и Чарльза Тейлора) подвергли их нападкам за так называемое перформативное противоречие – серьезную форму самопротиворечия, когда вы сами делаете то, что, по вашему утверждению, нельзя или не следует делать. С точки зрения постмодернистов, любому знанию свойственны неуниверсальность, контекстуальность, конструктивизм, обусловленность интерпретацией. Все это ограничено конкретными культурой, историческим временем и геополитическим ландшафтом. К сожалению, сами постмодернисты агрессивно заявляли о том, что каждое из этих утверждений, обобщенных в предыдущем абзаце, истинно для всех людей во всех местах и во все времена, без исключений. Вся их теория представляет собой грандиозное повествование о том, что грандиозные повествования ложны; это обширный метанарратив о том, почему все метанарративы приносят с собой притеснение. Постмодернисты непоколебимо и всерьез верили в универсальную истинность своего утверждения, будто универсальной истины не существует. Они заявляли, что все знание ограничено контекстом – за исключением самого знания об этой ограниченности, которое всегда и везде надконтекстуально верно. Они верили, что любое знание обусловлено интерпретацией – за исключением их собственного, данного, однозначного и точно описывающего все возможные условия. Они верили, что их воззрение превосходит все прочее в мире, где, по их же утверждению, ничто не превосходит что-либо другое. Ой!

Более двух десятилетий назад в книге «Секс, экология, духовность»[5] я обобщил эту постмодернистскую катастрофу в понятии «аперспективное безумие». Ведь убеждение, будто истины не существует – и никакая перспектива не является универсально верной (в этом состоит аперспективный аспект предложенного мною термина), – если его довести до крайности (к чему и пришел постмодернизм), в результате приводит к массированным внутренним противоречиям и предельным степеням несогласованности (это уже безумный аспект). А когда аперспективное безумие (мол, «истины нет!») заражает передовой край эволюции, способность эволюции к самонаправлению и самоорганизации неизменно нарушается.

Широко признано утверждение, что постмодернизм как философия сегодня мертв. Появляется множество книг, посвященных вопросу «что же дальше?» (пока нельзя назвать явного победителя, однако общая тенденция состоит в стремлении к более эволюционным и системным – интегральным – воззрениям). Но в академической среде и университетах постмодернизм мучительно и медленно умирает, так что большинство преподавателей гуманитарных наук до сих пор обучают какой-то из форм постмодернизма и его аперспективного безумия, даже если сами глубоко сомневаются в этих идеях.

О многом говорит тот факт, что практически все основные модели, исследующие развитие, указывают: после стадии, в целом известной как плюралистическая, или постмодерновая, идут по меньшей мере одна-две стадии, которым даются разные названия: «интегрированная», «системная», «интегральная» или что-то в этом духе. Во всех случаях речь идет о преодолении ограничений коллапсировавшего плюрализма путем обращения к более высокоуровневой целостности и единству, а поэтому – возврате к подлинному произведению порядка из хаоса. Сегодня лишь около 5 % населения находится на одной из этих интегральных стадий, однако есть данные, указывающие на то, что именно туда нас приведет завтра эволюция, если мы сможем пережить разворачивающийся сегодня переходный кризис.