Институт - Стивен Кинг (2019)

В детстве (то есть примерно в пятилетнем возрасте) Люк коллекционировал значки, которые политики распространяли во время избирательных кампаний. Отец с удовольствием помогал ему собирать коллекцию: к счастью, значки можно было недорого приобрести на «Ибей». Особенно Люка манили значки проигравших кандидатов в президенты США (почему – он и сам не понимал). В конце концов он перегорел, страсть угасла, и большая часть коллекции теперь хранилась где-то на чердаке или в подвале. Только один значок Люк оставил себе как талисман. На нем был изображен синий самолетик в окружении слов: «КРЫЛЬЯ ДЛЯ УИЛКИ». В 1940 году Уэнделл Уилки с позором проиграл Франклину Рузвельту: он взял всего лишь десять штатов, набрав в общей сложности восемьдесят два голоса выборщиков.

Обычно Люк держал значок в своем кубке малой лиги. Сейчас он сунул туда руку, но талисмана не обнаружил.

Тогда он подошел к постеру со скейтбордистом Тони Хоуком на доске фирмы «Бердхаус». У его постера был надорван левый уголок; этот оказался совершенно цел.

Кеды новые, постер тоже, значок Уилки исчез…

Нет, это не его комната.

В груди что-то задрожало, и Люк сделал несколько глубоких вдохов, чтобы успокоиться. Затем взялся за дверную ручку с полной уверенностью, что дверь не откроется.

Однако ручка моментально поддалась. Вот только коридор за дверью был ничуть не похож на коридор в доме, где он прожил двенадцать с лишним лет. Шлакоблочные стены вместо деревянных панелей, выкрашенные в промышленный бледно-зеленый цвет, а прямо напротив двери – постер с тремя детьми примерно его возраста, бегущими сквозь высокую траву. Одного запечатлели прямо в прыжке. На лицах всех троих застыли безумные – или безумно счастливые – ухмылки. Судя по слогану, все же последнее. Крупная надпись внизу постера гласила: «ЕЩЕ ОДИН ДЕНЬ В РАЮ».

Люк вышел из комнаты. Справа коридор заканчивался казенными двойными дверями с ручками во всю ширину. Слева, примерно в десяти футах от точно таких же двойных дверей, устроилась на полу девочка в клешах и футболке с рукавами-фонариками. Чернокожая. И эта самая девочка, ровесница Люка, курила сигарету.

8

Миссис Сигсби сидела за письменным столом и смотрела в экран компьютера. Стильный деловой костюм модельера Дианы фон Фюрстенберг не скрывал ее болезненной худобы. Седые волосы были идеально уложены. Рядом стоял доктор Хендрикс. Доброе утро, Страшила, подумал он, но вслух бы этого никогда не произнес.

– Что ж, – проговорила миссис Сигсби, – вот он. Наш новенький. Лукас Эллис. Первый и единственный раз в жизни летел на «Гольфстриме», но даже не догадывается об этом. Судя по всему, настоящий гений.

– Это ненадолго, – заметил доктор Хендрикс и выдал свой фирменный смешок, эдакое «И-а!»: сперва выдохнул, потом вдохнул. За исполинский рост – шесть футов семь дюймов – и крупные, торчащие вперед зубы лаборанты прозвали его Донки-Конгом[16].

Она повернулась к нему и строго отчеканила:

– Плоские шуточки в адрес наших подопечных не приветствуются, Дэн.

– Простите. – Ему захотелось добавить: Кого ты разыгрываешь, Сиггерс? – но это прозвучало бы неучтиво. Да и вопрос, в общем-то, был риторический. Сиггерс никого не разыгрывала, а уж тем более – саму себя. Она напоминала того безвестного идиота-нациста, который придумал разместить над воротами Освенцима лозунг Arbeit macht frei – «Труд освобождает».

Миссис Сигсби взяла в руки досье на нового мальчика. Хендрикс наклеил на правый верхний угол папки круглый розовый стикер.

– Есть какая-то польза от ваших розовых меток, Дэн? Хоть какая-нибудь?

– Вы же знаете, что есть. Сами видели результаты.

– А им можно верить?

Прежде чем добрый доктор успел ответить, в кабинет заглянула Розалинда.

– Надо подготовить несколько документов, миссис Сигсби. Скоро поступят пять новеньких – их привезут раньше, чем мы планировали.

Миссис Сигсби явно обрадовалась.