Настоящий английский детектив. Собрание лучших историй - Гилберт Кит Честертон, Артур Конан Дойл, Уилки Коллинз, Эдгар Уоллес, Матиас Бодкин, Эрнест Уильям Хорнунг (2017)

Два дня Рейчел Хоуэллс была совершенно больна: бред и истерики сменяли друг друга, так что пришлось нанять сиделку, чтобы она присматривала за ней ночью. На третью ночь после исчезновения Брантона сиделка, убедившись, что ее подопечная тихо спит, задремала в кресле, а когда рано утром пробудилась, постель оказалась пустой, окно открытым, и никаких следов больной. Меня тотчас разбудили, и с двумя лакеями я приступил к поискам пропавшей девушки. Установить, в каком направлении она ушла, оказалось просто: от окна ее следы повели нас через газон к озеру, где они исчезли почти рядом с мощенной гравием дорогой, которая ведет за пределы поместья. Глубина озера там примерно восемь футов, и вы можете вообразить, что мы почувствовали, когда следы помешавшейся бедняжки оборвались на его берегу.

Разумеется, мы немедленно послали за баграми и занялись поисками ее останков, но тело нам найти не удалось. Однако мы извлекли на берег совсем неожиданный предмет. Парусиновый мешок с грудой старого, покрытого ржавчиной и патиной металла и несколькими тусклыми осколками гальки или стекла. Ничего, кроме этой странной находки, озеро нам не выдало, и хотя вчера весь день ушел на поиски и расспросы, мы так ничего и не узнали о судьбе Рейчел Хоуэллс или Ричарда Брантона. Полиция графства в полном тупике, и вы — моя последняя надежда.

Вы легко вообразите, Ватсон, с какой жадностью я слушал рассказ об этой необычайной цепи происшествий, пытаясь сопоставить их и определить общую нить, которой они могли быть связаны. Дворецкий исчез. Горничная исчезла. Горничная любила дворецкого, но затем у нее появилась причина возненавидеть его. У нее в жилах текла уэльская кровь, она была пламенной и страстной. Сразу после его исчезновения она пребывала в страшном волнении. Она выбросила в озеро мешок с крайне непонятным содержимым. Все эти факты следовало учесть, однако ни единый не касался самой сути дела. Что послужило толчком к этой цепи происшествий? Вот где следовало искать кончик этого спутанного клубка.

«Мне необходимо посмотреть документ, Масгрейв, — сказал я, — с которым этот ваш дворецкий счел нужным ознакомиться, даже рискуя потерей своей должности».

«Он довольно-таки нелеп, этот наш „Ритуал“, — ответил он, — хотя древность и служит ему некоторым извинением. Я захватил с собой копию вопросов и ответов, если они вас интересуют».

Он протянул мне тот самый лист, который я храню тут, Ватсон, этот странный катехизис, который должен был повторять каждый Масгрейв, когда достигал совершеннолетия. Я прочту вам вопросы и ответы по порядку:

«Чьим это было?»

«Того, кого нет».

«Кто должен это получить?»

«Тот, кто придет».

«Какой был месяц?»

«Шестой от первого».

«Где было солнце?»

«Над дубом».

«Где была тень?»

«Под вязом».

«Как было отшагано?»

«Север — десять и десять, восток — пять и пять, юг — два и два, запад — один и один, и вниз».

«Что мы отдадим за это?»

«Все, что наше».

«Почему мы должны отдать это?»

«Во имя доверия».

«Оригинал не датирован, но орфография примерно середины семнадцатого века, — пояснил Масгрейв. — Однако боюсь, что в разгадке тайны он вам мало поможет».

«Но он предлагает еще одну тайну, и даже более интересную, чем первая. И не исключено, что разгадка одной может оказаться разгадкой другой. Вы извините меня, Масгрейв, если я скажу, что ваш дворецкий был умнейшим человеком и обладал большей проницательностью, чем десять поколений его господ».

«Я что-то не понимаю, — сказал Масгрейв. — Документ, на мой взгляд, ни малейшей практической ценности не имеет».

«А мне он кажется в высшей степени практичным, и, думается, Брантон разделял эту точку зрения. Вероятно, он доставал его и до того, как попался вам».

«Вполне возможно. Мы „Ритуал“ специально не прятали».