Настоящий английский детектив. Собрание лучших историй - Гилберт Кит Честертон, Артур Конан Дойл, Уилки Коллинз, Эдгар Уоллес, Матиас Бодкин, Эрнест Уильям Хорнунг (2017)

— Ну, помимо сигаретного окурка, разве не многозначительно, что единственный раз жилец вышел из дома немедленно после того, как снял комнаты? Он вернулся — или кто-то вернулся, — когда все свидетели уже не могли его увидеть. У нас нет никаких доказательств, что за полночь в дом вошел тот же самый человек, который вышел из него. И опять-таки, человек, снимавший комнаты, хорошо говорил по-английски. Этот другой, однако, печатает «спичка» вместо «спички». Думается, слово это взято из словаря, где оно значится как существительное, но не во множественном числе. Лаконичность может скрывать отсутствие знания английского. Да, Ватсон, есть веские причины полагать, что произошла подмена жильцов.

— Но ради чего?

— А! Тут-то и кроется наша проблема! Есть одна очевидная линия расследования. — Он взял толстую тетрадь, в которую день за днем вклеивал колонки личных объявлений из разных лондонских газет. — Бог мой! — сказал он, пролистывая страницы. — Что за хор стонов, воплей и блеяния! Какой мешок необыкновенных происшествий. Но, бесспорно, ценнейшие охотничьи угодья для исследования неожиданного! Этот человек совсем один, и с ним нельзя связаться письмом, не нарушив желаемой абсолютной секретности. Так как же он может получать сведения или известия извне? Очевидно, с помощью газетных объявлений. Иного способа как будто нет, и, к счастью, мы можем ограничиться только одной газетой. Вот вырезки из «Дейли газетт» за последние две недели. «Дама с черным боа в „Конькобежном клубе Принца…“» — это мы можем пропустить. «Неужели Джимми разобьет сердце своей матери?» — не подходит. «Если дама, упавшая в обморок в брикстонском омнибусе…» — она меня не интересует. «Каждый день мое сердце в томлении» — блеяние, Ватсон, блеяние чистой воды! А вот это теплее. Послушайте-ка! «Наберись терпения. Найду верный способ связываться. Пока эта колонка. Д.». Два дня после того, как жилец миссис Уоррен водворился у нее. Звучит правдоподобно, не так ли? Таинственный субъект понимает по-английски, хотя и путается, печатая слова. Поглядим, не сумеем ли мы снова найти след. Ну, вот, три дня спустя. «Успешно продвигаюсь. Терпение и осторожность. Тучи рассеются». После этого в течение недели — ничего. Затем следует что-то более определенное. «Путь расчищается. Если будет шанс просигналить известие, помни код: А — один, В — два и так далее. Уже скоро. Д.». Это было во вчерашней газете, а в сегодняшней нет ничего. Все это явно адресовано жильцу миссис Уоррен. Если мы чуточку подождем, Ватсон, не сомневаюсь, что тайна станет более понятной.

Так и оказалось. Утром я нашел моего друга стоящим на каминном коврике спиной к огню и с улыбкой величайшего удовлетворения на лице.

— Что скажете, Ватсон? — воскликнул он, хватая со стола газету. — «Высокий красный дом, отделанный белым камнем по фасаду. Четвертый этаж. Второе окно слева. Когда стемнеет. Д.». Достаточно конкретно. Думаю, после завтрака мы проведем небольшую рекогносцировку вблизи дома миссис Уоррен… А! Миссис Уоррен! Какие новости вы нам сообщите нынче утром?

Наша клиентка внезапно влетела в комнату с бурной энергией, свидетельствовавшей о каком-то новом и важнейшем обороте дела.

— Тут полиция нужна, мистер Холмс! — вскричала она. — Я больше этого не потерплю. Пусть убирается со всем своим багажом. Я бы прямо поднялась туда и выложила бы ему все это, да только подумала, что по-честному будет сначала спросить вашего совета. Но мое терпение кончилось, и когда моего муженька колотят…

— Колотить мистера Уоррена?

— Ну, обходиться с ним не по-человечески.

— Но кто с ним так обошелся?