Хищник - Гэри Дженнингс (1993)

Возбужденный Фабиус постоянно бранился и метался по конюшне, спокойный Бекга просто сидел и невозмутимо ждал. Я коротал время, пытаясь подружиться со своим новым конем, Велоксом. Кузнец посоветовал мне взять для этого немного душевника. Я растер в руках эту душистую лекарственную траву и затем натер ею морду, шею, грудь и ноги Велокса. Конь явно обрадовался такому вниманию. А Вайрд все никак не мог успокоиться: он потребовал от жены кузнеца принести нам еще еды и заставил всех до отвала набить брюхо.

И вот наконец Вайрд снова прислушался к тому, что происходило снаружи, после чего резко оборвал нашу возню, яростно замахав руками. Мы опять сгрудились во дворе возле плетня, чтобы посмотреть в щели. То ли гунн спешил, то ли лошадь набралась сил после долгого отдыха, а может, и то и другое, но теперь он проехал мимо нас в сгущающихся сумерках легкой рысью. Лошадь и всадник, направляющиеся в обратную сторону, еще не успели миновать двор, когда Фабиус прошипел:

– Давайте поспешим! Пока он не скрылся из виду!

– Я как раз и хочу, чтобы он скрылся из виду! – негромко огрызнулся Вайрд. – У гуннов глаза даже в заднем проходе. В любом случае его следы будут свежими и достаточно отчетливыми. На этих дорогах последние дни не было большого движения.

Таким образом, нам пришлось еще немного подождать, пока наконец Вайрд не приказал седлать лошадей. Я посадил своего juika-bloth на плечо, затем подвел Велокса под уздцы к колоде. С этой возвышенности я неуклюже вскарабкался в седло, затем склонился, чтобы поднять Бекгу на подушку, прикрепленную позади меня. Мое седло, уздечка и поводья не были, разумеется, украшены медальонами, подвесками и инкрустацией, как у помощника центуриона Фабиуса, но это была настоящая боевая упряжь. Седло кожаное, для прочности отделанное бронзовыми пластинами, а специальные выступающие части помогали всаднику держаться в нем. Я не слишком удивился, увидев, что Фабиус вскочил на свою лошадь гораздо быстрей меня, запрыгнув в седло прямо с земли, – и нимало не изумился, когда старый Вайрд проделал это так же легко.

Кузнец открыл для нас ворота, и мы по одному выехали на дорогу. Мы продолжили путь медленно: Вайрд возглавлял колонну, он постоянно наклонялся, чтобы рассмотреть на дороге перемешавшуюся грязь; Фабиус ехал сразу же за ним и делал то же самое. Сначала я пребывал в возбуждении оттого, что преследую причинившего столько беспокойства гунна, но спустя какое-то время погоня стала меня утомлять, да и ездить верхом я не привык, тем более на такой прекрасной лошади. Даже при езде шагом, несмотря на седло, я чувствовал исходившее от Велокса ощущение напряжения, его невероятную жажду дать волю мышцам, поскакать во весь опор: казалось, внутри этого коня бушевал настоящий огонь, который, словно в вулкане, только и ждал, чтобы вырваться наружу. Уж не знаю, чувствовал ли малыш Бекга, сидевший позади меня, это тоже, но он крепко ухватился ручонками за мой пояс, словно боялся, что я могу послать Велокса галопом и он свалится с лошади.

Затем Вайрд неожиданно остановил своего коня и сказал, несколько недоумевая:

– Гунн свернул с дороги здесь. Почему так скоро?

Фабиус, выпрямившись в седле, всматривался сквозь деревья, окаймлявшие дорогу слева, в том направлении, куда указал Вайрд, и через мгновение произнес:

– Его не видно. А следы есть.

Итак, Вайрд снова повел нас, мы свернули с дороги и продолжили путь через островки деревьев, открытые пастбища и крестьянские угодья. Мы ехали еще медленней, чем раньше, поскольку могли слишком приблизиться и оказаться в пределах видимости нашей жертвы. Затем Вайрд снова резко остановился и рявкнул:

– Во имя жрецов Кибелы, которые сами себя кастрируют, гунн снова повернул! Повернул обратно к Базилии.

Фабиус спросил:

– Не мог ли он обнаружить, что его преследуют?

– Все может быть. Нам ничего не остается, как идти по его следу.