Трон и плаха леди Джейн - Элисон Уэйр (2006)

К Кэтрин миледи добрее. Она целует ее в голову, треплет пушистые светлые кудряшки и поддерживает ее, пока та, хихикая, переваливается по ковру. Кэтрин не бывает ни в чем виновата. Мне же вечно достается.

Но сегодня матушка милостива ко мне, и мой страх почти проходит, когда она подзывает меня к себе и дает большую книгу в красном кожаном переплете. Раскрыв ее, я вижу, что она полна ярких картинок, многие из которых сияют позолотой.

— Здесь рассказы и молитвы из Библии, для твоего образования, — говорит батюшка, но я не очень понимаю, что это значит. — Когда-то эта книга принадлежала твоей бабушке, и я надеюсь, Джейн, что вскоре ты сама сможешь читать по-латыни.

— Благодарю вас, миледи, благодарю вас, сэр, — говорю я так вежливо, как только умею. Я взволнована их необычайной добротой и их подарком. В доме не так уж много книг, и я никогда не видела таких чудесных картинок, так что мне не терпится поскорее все их рассмотреть и насочинять по ним своих собственных рассказов. Еще я сильнее прежнего хочу побыстрее научиться читать, чтобы узнать, что же такое настоящие рассказы.

Пора возвращаться в детскую. Матушка отпускает меня.

— Смотри же, веди себя прилично за столом во время обеда, — напутствует она.

— Да, сударыня, — отвечаю я. Я возвращаюсь наверх, прижимая к себе мой бесценный подарок.

Без десяти одиннадцать миссис Эллен велит мне мыть руки и приводить себя в порядок. Потом мы с ней снова спускаемся по главной лестнице в холл, где слуга провожает меня к моему месту за высоким столом на помосте, у нижнего конца, куда сажают детей. Я стою за спинкой стула, пока мои родители усаживаются на своих высоких резных креслах. Затем усаживается все общество, и наш домашний капеллан читает по-латыни молитву.

Передо мной находится большое плоское серебряное блюдо, нож и вилка (с которыми я уже научилась управляться), бокал тонкого стекла из земли, называемой Венеция, маленькая солонка и салфетка, в которую завернута небольшая французская булка. По скатерти разбросаны свежие душистые травы и цветы и расставлены серебряные чаши для мытья рук. Слуга, развернув салфетку, целует ее и раскладывает у меня на коленях. То же самое он проделывает и для старого лорда, нашего соседа, который сидит рядом со мной. По другую сторону сидит миссис Зуш — она смотрит на меня с доброй улыбкой, но ничего не говорит. Многие из людей в зале, кажется, и не заметили моего присутствия.

Вдруг раздаются фанфары, и вносят первые блюда. Тут много кушаний, которые и пахнут и выглядят очень соблазнительно, — мы в детской никогда таких не едим, у нас всегда простая пища. Я выбираю себе очень вкусную жареную свинину, запеченную с пряностями, с начинкой из изюма и сливок, а в следующую перемену блюд прошу кусочек сазана и фиговый пирог. Пока я уплетаю за обе щеки, лакей все наполняет мой кубок вином, которое я не привыкла пить без воды, но так как я пересолила еду, меня мучит жажда, и я пью вино большими глотками. Вскоре у меня начинает кружиться голова и хочется по-маленькому.

Некому прийти мне на помощь. Все болтают и едят, и шум стоит такой, что им приходится кричать, чтобы расслышать друг друга. Миссис Эллен нигде не видно.

Что же мне делать? Меня охватывает паника. Что будет, если я поднимусь и пойду в уборную? Никто пока не вставал из-за стола. Прилично ли это? Крепко сжимая ноги, я в упор гляжу на миссис Зуш, но она лишь снова улыбается мне и отворачивается.

Я больше не могу терпеть. Я чуть не плачу. Какой будет ужас, если я обмочусь на людях. Мне жутко представить этот стыд и позор и наказание, которое затем последует.