Трон и плаха леди Джейн - Элисон Уэйр (2006)

Я с нетерпением ждала этой поездки, ибо уже научилась читать и писать и познала наслаждение, сокрытое на страницах хорошей книги. Я наизусть выучила истории из Книги часов, которую мне подарили на четвертый день рождения. Я вообще читаю все, что подвернется под руку: жития святых, исторические хроники, рыцарские романы, вроде тех, что о короле Артуре, или путешествия сэра Джона Мандевилля. Я поглощаю книги, как обжора — еду.

— Мистер Какстон, — рассказывает милорд, пока мы влезаем в нашу лодку, — был первым, кто стал печатать книги в Англии. Мастерству он обучился в Германии и в Брюгге, и мы ему многим обязаны. Если бы не он, у нас было бы меньше книг для чтения.

По правде говоря, я никогда не видела батюшку, читающим книгу. С ним дело обстоит так: поступай, как я говорю, а не как поступаю сам.

— А мы увидим мистера Какстона? — пыхтит Кэтрин, когда мы сходим возле Дома кармелитов ниже Флит-стрит и начинаем подниматься на холм.

— Не говори глупостей, — одергиваю ее я. Она еще маленькая и часто несет всякую чушь. — Мистер Какстон был бы самым старым человеком на земле, если бы это было возможно. Он давно уже умер, не правда ли, милорд?

Батюшка кивает.

— Так и есть. Он умер, когда Генрих Седьмой, ваш прадед и отец нашего короля, еще находился на престоле. Теперь другие продолжают его дело.

В типографии нас с глубоким поклоном встречает Роберт Копланд, главный печатник, который ведет нас в главное здание с высокими двустворчатыми окнами. Он показывает нам огромные деревянные прессы, прикрепленные к потолку железными реями, и демонстрирует, как они работают. Он дает нам подержать маленькие комочки сурьмы, серебристого металла, который плавят в формах, чтобы изготовить буквы.

— Ни один другой металл не дает такого ровного литья, — объясняет мистер Копланд. — Но только не пробуйте его на язык, юные леди, — он ядовит.

Нам с Кэтрин позволяют поместить несколько отлитых букв в гранки — металлические рамки, куда выкладывают текст. Потом нам вытирают испачканные чернилами пальцы.

— Все буквы должны быть одинаковы по размеру и высоте, — говорит мистер Копланд. — Иначе некоторые из них не пропечатаются на странице.

Я замечаю, что батюшка слушает со скучающим видом, а когда мистер Копланд ведет нас в комнату больше первой, где расположены полки, уставленные многими сотнями книг, милорд подавляет зевок.

— Большую часть напечатал мистер Винкин, — говорит мистер Копланд, пока батюшка с тоской оглядывается вокруг. — Он напечатал не менее шести сотен названий. Также у нас тут имеются ксилографии его изготовления. — Он дает нам листы бумаги, где изображены сцены из «Золотой легенды» и «Кентерберийских рассказов». — А здесь у нас первые издания некоторых книг, напечатанных самим Какстоном. Пожалуйста, вы можете взять их с полок и рассмотреть, юные леди.

Батюшка заметно повеселел. Он обнаружил какие-то неприличные гравюры, на которых изображены толстые женщины с голыми грудями.

— Милорд, — говорит мистер Копланд, — я сочту за честь в качестве скромного свидетельства нашего уважения преподнести вам трактат об охоте «Король-охотник», сочинение самого принца Йоркского, который погиб в битве при Аджинкорте более ста лет тому назад.

Улыбка на лице батюшки выдает неподдельную радость, и он искренне благодарит за подарок. Мастер Копланд не мог выбрать ничего лучше, чтобы доставить ему удовольствие, ибо охота — главная страсть в жизни батюшки.

— Взгляните сюда, миледи, — говорит типограф. История Трои, в прекрасном переплете, оказывается у меня в руках. — Это самая лучшая книга, когда-либо изданная в Англии. Ей нет цены.

Тут стоят и первые издания других книг: «Игра в шахматы», «Изречения философов», «Смерть Артура» сэра Томаса Мэлори, которую я уже знаю и люблю, и несколько книг какого-то Цицерона. Кэтрин тоже хочет посмотреть, но ее интересуют только картинки. А я — я хочу читать, погрузиться в мир не изведанных пока чудес.