Золотой Лис - Уилбур Смит (1990)

— Юденич согласился поддержать нашу новую экспортную программу, — сообщил ему Рамон, и Кастро фыркнул в усы. Это была их обычная шутка. Кастро был блестящим политиком, и к тому же обладал редким даром заражать своими вдохновляющими идеями широкие народные массы. Однако, несмотря на свою образованность — он был квалифицированным юристом и добился немалых успехов на этом поприще, прежде чем революция вознесла его на своем гребне, — он мало что смыслил в экономике.

Он слабо разбирался в скрытых механизмах и подводных течениях этой сложнейшей науки. Он не желал утруждать себя всякими пустяками, вроде платежного баланса, занятости и производительности труда. Его грандиозные замыслы не позволяли ему уделять внимание подобным мелочам повседневной жизни. Он предпочитал смелость и размах. И Рамон разработал такой план, который не мог не понравиться Эль Хефе. Он был смел и прост.

Главная проблема заключалась в том, что островная экономика Кубы зиждилась на трех китах: сахар, табак и кофе. Этого было явно недостаточно, чтобы заполучить нужное количество твердой валюты для финансирования амбициозных планов Кастро в области городского строительства и социальных программ, не говоря уже о том, чтобы обеспечить полную занятость стремительно растущего населения.

После революции население удвоилось. Согласно прогнозам, оно вновь удвоится через ближайшие десять лет. План Района был рассчитан на то, чтобы решить все эти проблемы разом. Он обеспечивал постоянный приток твердой валюты и одновременно позволял покончить с безработицей на острове.

«Новая экспортная программа» состояла всего-навсего в экспорте людей, а точнее, солдат обоего пола. Они будут десятками тысяч отправляться в качестве наемников во все концы света, чтобы раздувать пожар мировой революции. Таким образом можно было бы «экспортировать» до ста тысяч человек, что составляло почти десять процентов всего трудоспособного населения острова. Одним ударом они уничтожат безработицу и наполнят казну деньгами, заработанными огромной армией.

Кастро пришел в восхищение от этого плана сразу же, как только Рамон ознакомил его с ним в самых общих чертах. Такая экономика была ему понятна, и он мог ее только приветствовать.

— Юденич доложит о наших планах Брежневу, — заверил его Рамон, и Кастро ласково погладил свою бороду, как будто она была пушистым черным котом.

— Если Юденич поддержит нас, то беспокоиться не о чем. — Он подался вперед всем телом, упираясь ладонями в колени. — К тому же мы уже решили, куда пошлем их в первую очередь.

— Сегодня во второй половине дня у меня встреча в посольстве Танзании, — сказал Рамон.

Семнадцать африканских государств имели свои посольства в Гаване; во всех этих странах у власти находились социалистические правительства, под руководством которых их народы только что сбросили колониальное иго.

Танзания во главе с Джулиусом Ньерере была едва ли не больше всех остальных привержена идеям марксизма. Ньерере уже объявил, что каждый, кто владеет более чем одним акром земли, является «капиталистом и врагом народа» и что вся их собственность в самое ближайшее время будет конфискована государством. Танзанийцы активно помогали другим народам Африки, борющимся за свободу с реакционными колониальными режимами в своих странах. Они предоставляли убежище бойцам сопротивления из португальских Анголы и Мозамбика, из Южной Африки, этого расистского заповедника, из Эфиопии, где правил средневековый режим дряхлого тирана, императора Хайле Селассие. Во всех этих странах для кубинской армии наемников открывалось широкое поле деятельности.

— Я встречаюсь с офицерами армии, преданными делу подлинного социализма и готовыми рискнуть жизнью ради освобождения от тирании.

— Да, — кивнул Кастро. — Эфиопия для нас уже вполне созрела.

Рамон внимательно разглядывал пепел на кончике своей сигары; он был твердый и прямой, длиной почти в два дюйма.