Золотой Лис - Уилбур Смит (1990)

Сантэн Кортни-Малькомесс прибегла ко всем мыслимым и немыслимым ухищрениям, чтобы заставить его отменить два других важных мероприятия ради этого выступления. Партийное руководство отлично понимало, что в Си Пойнте оппозиция все равно победит и избирательная кампания в этом округе носит чисто формальный характер. Поэтому очень не хотелось тратить на это безнадежное дело свою главную ударную силу; но Сантэн, как всегда, добилась своего, несмотря ни на что.

В ожидании выступления самого премьер-министра ратуша была, разумеется, набита до отказа. Собрание, как обычно, началось с реплик из зала, но они на сей раз носили весьма добродушный характер.

Первой к собравшимся обратилась Изабелла. Она говорила недолго, всего десять минут. Это была ее лучшая речь за всю кампанию. За минувшие недели она приобрела бесценный опыт и уверенность в себе, а прогулка в Испанию, судя по всему, была ей явно на пользу. Накануне бабушка и Шаса прошлись с ней по тексту выступления, и она предварительно произнесла его перед ними. Эти прожженные политические бойцы дали ряд ценных советов и указаний.

Теперь, стоя на сцене перед переполненным залом, Изабелла излучала силу и очарование; ее молодость и красота покорили сердца взыскательной аудитории. Конец ее речи утонул в бурной овации, а стоявший рядом с ней краснолицый Джон Форстер довольно кивал и хлопал вместе со всеми.

В следующую среду вечером Шаса и бабушка стояли радом с Изабеллой с огромными бантами на груди и в соломенных канотье, разукрашенных в цвета партии, и слушали, как объявляют результаты голосования.

Они не были разочарованы. Как и ожидалось, прогрессивная партия сохранила за собой место в парламенте, но Изабелла сократила отставание всего до тысячи двухсот голосов. Сторонники вынесли ее из ратуши на руках, будто она была победителем, а не побежденным.

Через неделю Джон Форстер пригласил ее в свою резиденцию в здании парламента. Изабелла прекрасно знала это здание. Когда ее отец был министром в правительстве Хендрика Фервурда, его кабинет находился на том же самом этаже дальше по коридору, совсем рядом с кабинетом премьера.

Во время своего пребывания на этом посту Шаса предоставил свой офис в ее полное распоряжение, и она часто использовала его как своего рода клуб, когда оказывалась в центральной части Кейптауна. Сейчас, проходя по широкому коридору, она была охвачена приятными (воспоминаниями о стольких безмятежных днях, проведенных здесь. Подростком она не могла в полной мере ощутить неповторимый аромат истории, который пронизывал это великолепное старинное здание.

Теперь же, будучи втянутой в большую политику помимо собственной воли, она с огромным интересом разглядывала портреты великих людей, олицетворявших как добро, так и зло, которые украшали стены коридора.

Ей пришлось дожидаться в приемной считанные минуты. Когда ее пригласили в кабинет, премьер встал из-за стола и подошел, чтобы поздороваться с ней.

— Я так признательна вам за то, что вы вспомнили обо мне, оом Джон, — произнесла Изабелла на безупречном африкаанс. Разумеется, с ее стороны было дерзостью употреблять столь фамильярное обращение, не получив разрешения. Однако на африкаанс слово «оом», или «дядя», означало еще и глубочайшее уважение к тому, кому адресовалось, и риск полностью оправдался. В голубых глазах Форстера мелькнула ободрительная усмешка; он оценил ее смелость.

— Я хотел поздравить вас с весьма успешным выступлением в Си Пойнте, Белла, — сказал он, и сердце ее взволнованно забилось. Назвав ее уменьшительным именем, он подчеркнул тем самым свое особое к ней расположение; он редко удостаивал кого-либо такой чести.

— Я тут решил сделать небольшой перерыв и выпить чашечку кофе. — Форстер махнул рукой в сторону фарфоровой посуды и столового серебра на столике у стены. — Может, вы нальете нам обоим?