Муссон - Уилбур Смит (1999)

– Ты хочешь поделиться с нами каким-то перлом мудрости или эрудиции, Томас? – саркастически поинтересовался Уэлш.

– Нет, сэр. Я просто задумался.

– Вот почему мне показалось, что где-то колеса скрипят. Что ж, не будем прерывать столь редкое явление. Прошу вас, сэр, продолжайте.

Весь этот день его чувства к Кэролайн метались между обожанием и гневным отвращением. Позже, когда он сидел высоко в гнезде на мачте, он ничего не замечал, кроме воды, которая казалась фиолетово-синей, как глаза Кэролайн. Дориану пришлось подтолкнуть его, показывая на светлый фонтан на горизонте, выпущенный каким-то китом, но даже тогда Том посмотрел в ту сторону без особого интереса.

Стоя рядом с отцом и делая дневные исчисления апертуры, он вспоминал ощущение нежной груди, прижавшейся к его лицу, и все его мысли разлетались.

Когда отец взял из его рук навигационную доску и прочитал записи, он повернулся к Неду Тайлеру:

– Поздравляю, мистер Тайлер. За ночь вы, должно быть, вернули нас обратно в Северное полушарие. Отправьте кого-нибудь надежного на мачту. Мы в любой миг можем налететь на восточное побережье Америки.

За ужином Том не испытывал голода и отдал свой ломоть солонины Дориану, аппетит которого был просто легендарным – младший брат слопал мясо с волчьей жадностью, прежде чем Том успел передумать.

Потом, когда фонари на орудийной палубе были пригашены на ночь, Том лежал без сна в своем углу за лафетом и снова и снова мысленно готовился…

Ключ от склада и коробка с кремнем лежали на прежнем месте, в маленьком углублении над дверным косяком. Том ждал возможности вернуть ключ в отцовский стол, но удобный случай пока не подворачивался.

И теперь Том был бесконечно этому рад. Он уже решил, что любит Кэролайн больше всего на свете и без колебаний отдаст за нее жизнь.

При семи склянках первой вахты он сполз со своего тюфяка и замер, высматривая, не заметил ли кто-то, что он встает. Два его брата казались маленькими темными фигурками за огромным телом Эболи, растянувшегося на палубе в смутном свете прикрытых заслонками боевых фонарей. Перешагивая через храпящие и сопящие тела других членов команды, Том неуклонно продвигался к трапу.

В капитанской каюте снова горел свет, и Том вдруг ощутил любопытство и задал себе вопрос, что же постоянно заставляет отца бодрствовать за полночь. Он тихо прошел мимо и опять невольно задержался перед каютой девочек. Ему показалось, что он слышит за переборкой тихое дыхание, потом одна из младших сестер что-то неразборчиво пробормотала во сне. Том направился дальше.

Достав из тайника ключ, он вошел в пороховой погреб, чтобы найти фонарь, зажечь его и вернуть в крепления на стене.

К этому времени Том уже так перенервничал, что подпрыгивал при каждом странном звуке на быстро идущем корабле, при шорохе крыс в нижнем трюме или постукивании свободного конца каната. Съежившись рядом с дверью порохового склада, он смотрел на основание трапа. На этот раз он не задремал, а потому сразу увидел босые белые ноги Кэролайн, как только они осторожно шагнули на ступени. И тихо свистнул, чтобы успокоить ее.

Она нагнулась и посмотрела на него. И быстро миновала оставшуюся часть трапа. Том рванулся ей навстречу, и она бросилась в его объятия и сама его обняла.

– Я хотела попросить прощения, мне ужасно жаль, что я тебя ударила, – прошептала она. – Я с того момента только и делала, что ненавидела себя.

Том не доверял собственному голосу и потому промолчал, а она подняла голову и посмотрела на него. Ее лицо в полутьме казалось просто светлым овалом, но Том наклонился к ней, ища губы.

В то же мгновение девушка дернулась ему навстречу, и его первый поцелуй угодил в лоб, следующий – в кончик носа, и лишь потом их губы встретились.

Кэролайн отпрянула первой.

– Не здесь, – шепнула она. – Кто-нибудь может прийти.