Стервятники - Уилбур Смит (1997)

— Вреда почти нет, — но щеки ее побледнели, а на ресницах повисли слезы. Хэл подхватил ее на руки и понес в каюту на корме. Его остановил дикий крик.

Сэм Боуэлз стоял под свисающей веревкой. Нед Тайлер завязывал за его ухом петлю. Четверо моряков ждали, держа в руках конец веревки.

— Твоя шлюха мертва, Генри Кортни! Мертва, как и твой ублюдок отец. Сэм Боуэлз убил их обоих. Покойся в мире, кровавый капитан Кортни, и вспоминай меня в своих молитвах. Я тот, кого ты никогда не забудешь.

— Это всего лишь небольшой порез. Принцесса сильная и смелая девушка. Она будет жить, — сказал Хэл Сэму Боуэлзу. — А умрешь ты, Сэм Боуэлз.

Он сделал знак морякам, державшим конец веревки, и они начали отходить, дружно шлепая босыми ногами по палубе.

За мгновение до того, как веревка натянулась и сдавила ему горло, Сэм Боуэлз снова крикнул:

— Получше взгляни на лезвие, которое порезало твою непотребную девку, капитан. Думай о Сэме Боуэлзе, когда коснешься его острия.

Веревка перехватила ему горло и подняла в воздух, и следующие слова умерли, не дойдя до губ.

Экипаж выл по-волчьи, глядя, как Сэм Боуэлз в петле поднимается в воздух, а палуба «Золотого куста» уходит вниз. Он сучил ногами так, что кандалы звенели, как колокольчики на санях.

Он еще дергался, когда его шея прижалась к блоку на конце реи высоко над палубой.

— Пусть висит всю ночь, — приказал Нед Тайлер. — Утром срежем и бросим его акулам.

Он наклонился, поднял стилет с палубы, куда его бросил Хэл, и его загорелое лицо посерело.

— Святая Мария, только не это!

Он снова взглянул на труп Сэма Боуэлза, качавшийся высоко над ним.

— Ты слишком легко умер. Будь ты моим пленником, я бы убивал тебя сто раз, каждый раз более мучительно.

Хэл положил Сакину на койку в капитанской каюте.

— Я хотел бы обеззаразить рану, но раскаленное железо оставит шрам. — Он наклонился, разглядывая рану. — Рана глубокая, но крови почти нет.

Он вытер руки куском чистой тряпки, которую Аболи достал из сундука в изножье кровати.

— Принеси мою сумку, — приказала Сакина, и Аболи немедленно повиновался.

Едва они остались одни, Хэл наклонился и поцеловал ее в бледную щеку.

— Ты приняла на себя бросок Сэма, — прошептал он, прижимаясь к ней лицом. — Ты рисковала ради меня своей жизнью и жизнью ребенка в твоем чреве. Это плохо, любовь моя.

— Я бы сделала то же…

Сакина замолчала, и он почувствовал, как она напрягается в его руках.

— Что с тобой, моя милая?

Он отстранился и посмотрел ей в лицо. У него на глазах из пор ее кожи начали проступать капли пота, как капельки росы на желтой розе.

— Тебе больно?

— Жжет, — прошептала она. — Жжет хуже твоего раскаленного железа.

Он быстро развернул повязку и увидел, что рана за короткое время изменилась. Рука разбухала у него на глазах, как обитающая в коралловых рифах рыба, которая раздувается в несколько раз, когда ей угрожает хищник.

Сакина подняла руку и прижала к груди. Она невольно застонала: боль заполняла ей грудь словно расплавленным свинцом.

— Не понимаю, что происходит. — Ее была крупная дрожь. — Это неестественно. Смотри, как она меняет цвет.

Хэл беспомощно смотрел, как ее рука продолжает раздуваться и покрывается алыми и пурпурными пятнами, которые постепенно поднимаются до плеча. Из раны начала сочиться вязкая желтая жидкость.

— Что мне делать? — воскликнул он.

— Не знаю, — с отчаянием ответила она. — Это превосходит мое понимание. — Судорога боли исказила ее лицо, спина выгнулась. Потом это прошло, и Сакина попросила: — Мне нужна моя сумка. Я не могу терпеть такую боль. У меня есть порошок опиумного мака.

Хэл вскочил и пробежал по каюте.

— Аболи, где ты? — крикнул он. — Принеси сумку! Быстрей!

На пороге стоял Нед Тайлер. Он что-то держал в руке, и на его лице было странное выражение.