Арлекин - Бернард Корнуэлл (2000)

Это был седой узколицый мужчина. Он сражался уже тридцать лет. Скит пришел из Йоркшира и начал свою карьеру стрелком, сражаясь против шотландцев. Ему везло, он был ловок и потому захватил много добычи, пережил много битв и поднимался по службе, пока не разбогател настолько, чтобы набрать собственный отряд. Теперь он возглавлял семьдесят латников и столько же стрелков, которых предоставил графу Нортгемптонскому. Поэтому сейчас он и скрючился за сырым забором в ста пятидесяти шагах от стены города, название которого не мог запомнить. Его латники остались в лагере, получив день отдыха после предыдущего неудачного штурма. Уилл Скит терпеть не мог неудач.

– Ла-Рош что? – спросил он Томаса.

– Дерьен.

– И что это может значить?

– Честно говоря, не знаю.

– Всеблагой Христос, – с насмешливым удивлением проговорил Скит, – оказывается, он не все знает.

– По звучанию похоже на derrière, что означает «задница», – добавил Томас. – Можно перевести как «скала-задница».

Скит открыл рот, чтобы что-то сказать, но тут первый церковный колокол в городе забил набат. Колокол был разбит и звучал глухо. Но через несколько секунд добавили звона другие церкви, и сырой ветер наполнился металлическим гулом. Этот шум был встречен приглушенным ревом английских штурмовых частей, которые вышли из лагеря и топали по дороге к южным городским воротам. Передние тащили лестницы, остальные шли с мечами и топорами. Штурм, как и прежние, возглавлял граф Нортгемптонский, выделяющийся среди остальных своими пластинчатыми доспехами, которые наполовину прикрывал плащ, украшенный графским гербом со львами и звездами.

– Вы знаете, что делать! – проревел Скит.

Стрелки встали, подняли луки и стали стрелять. На стене целей для них не было, поскольку защитники укрылись за парапетом. Стук стальных наконечников по камню не давал им высовываться. Стрелы с белым оперением свистели на лету. Два других отряда стрелков добавляли своих стрел, многие пускали их высоко в воздух, чтобы они падали вертикально на стену. Скиту казалось невозможным, что под этим градом оперенной стали сможет уцелеть хоть кто-то. Но как только штурмовые колонны графа оказались в ста шагах от укрепления, со стены полетели стрелы из арбалетов.

Рядом с воротами была брешь, проделанная катапультой – единственной осадной машиной, оставшейся в приличном состоянии. Брешь была убогая, поскольку огромные камни снесли только верхнюю треть стены, и горожане заполнили пробоину бревнами и тряпьем. Но все же это было слабое место, и люди с лестницами с криками устремились туда под градом стрел. Они спотыкались, падали, ползли и умирали, но достаточное число добралось до цели, и по приставленным к полуразрушенной стене лестницам первые латники полезли наверх. Лучники стреляли изо всех сил, засыпая верх стены стрелами, но там появился щит, который тут же подперли двумя десятками жердей, и из-за него арбалетчик открыл стрельбу по лестницам, убив того, кто карабкался первым. Появился еще один щит, и еще один арбалетчик открыл стрельбу. На стену притащили огромный горшок и опрокинули его. Вниз хлынула дымящаяся жидкость, и атакующие закричали от боли. Защитники скатывали со стены валуны, а их арбалеты непрестанно щелкали.

– Ближе! – закричал Скит.

Его стрелки продрались через кусты и побежали ко рву, до которого теперь оставалось меньше ста шагов. Там они снова натянули свои длинные луки и стали посылать стрелы в бойницы. Нескольких защитников удалось убить, поскольку им пришлось высунуться, чтобы стрелять вниз, в солдат, столпившихся с лестницами у стены с брешью.

Томас вздернул левую руку, меняя цель, и, разогнув пальцы правой, послал стрелу в грудь высунувшемуся из бойницы человеку. Того прикрывал щитом товарищ, но щит на мгновение сместился, и стрела Томаса попала в узкий промежуток. За ней мгновенно последовали еще две, и сердце защитника перестало биться. Однако другим удалось опрокинуть лестницу.