Птица не упадет - Уилбур Смит (1977)

— Я сам попробовал прицелиться… — Генерал уже достаточно выпил, чтобы изображать происходящее, поэтому он присел, показывая, как нагнулся в бункере и заглянул в прицел, — и должен вам сказать, что это была худшая минута в моей жизни.

Марк согласно улыбнулся. Снайпер горцев не отставал от него ни на выстрел. Они оба попали в цель с двухсот ярдов, потом с пятисот. И только на дальности в тысячу ярдов невероятная способность молодого Марка правильно оценить боковой ветер…

К этому времени слушатели Шона уже зевали от скуки, а ведь предстояло еще услышать о десяти раундах методического ведения огня и десяти раундах на скорострельность. Марк, заметив признаки паники в бальном зале, оглянулся.

У входа в бальный зал стояла Руфь Кортни, рядом с ней — зулус-дворецкий. Человек с кровью воина в жилах и осанкой вождя, сейчас он посерел от чувства, близкого к страху, и что-то жалобно говорил хозяйке.

Руфь, успокаивая, коснулась его руки и посмотрела на Марка.

Когда он торопливо шел по залу, то не мог в очередной раз не заметить, как мать похожа на дочь. У Руфи Кортни сохранялась фигура спортивной молодой женщины, частые долгие прогулки верхом и пешком позволяли ей оставаться стройной и грациозной, и только совсем вблизи видны были мелкие морщинки на лице и крошечные потемневшие участки на гладкой коже цвета слоновой кости. Руфь пренебрегает современными модными короткими стрижками, ее волосы убраны в высокую прическу, платье, простое и элегантное, не скрывает линий тела и маленьких острых грудей. Один из гостей подошел к ней раньше Марка, и, пока она оживленно беседовала с ним, улыбаясь, Марк стоял поблизости и ждал. Наконец Руфь извинилась, и Марк сразу подошел к ней.

— Марк. — В ее глазах видна была тревога, но она продолжала легко и беззаботно улыбаться. — У нас неприятности. Явился непрошеный гость.

— Что я должен сделать?

— Он сейчас в главной прихожей. Пожалуйста, отведите его в кабинет генерала и оставайтесь с ним, пока я предупрежу мужа и пошлю его к вам. Хорошо?

— Конечно.

Она благодарно улыбнулась и, когда Марк уже повернулся, чтобы уйти, остановила его прикосновением к руке.

— Марк, постарайтесь остаться с ними. Я не хочу, чтобы они были наедине. Бог знает, что может случиться. — Ее внешнее спокойствие дрогнуло. — Ну почему он пришел сюда — и именно сегодня, когда…

Она сдержалась, ее улыбка снова стала спокойной и уверенной, но оба знали, что она собиралась сказать. «Сегодня, когда генерал выпил». К этому времени Марк достаточно знал генерала, чтобы разделять ее озабоченность. Под мухой от генерала можно ждать чего угодно — от искреннего, с размахом гостеприимства до темного, яростного и не направленного ни на что конкретное гнева.

— Сделаю, что смогу, — пообещал он и спросил: — А кто этот гость?

Руфь прикусила губу, отчего на лице сразу проступили тревога и напряжение, но взяла себя в руки и спокойно ответила:

— Это его сын Дирк. Дирк Кортни.

Марк был так явно поражен, что она, нахмурившись, посмотрела на него.

— Что случилось, Марк? Вы его знаете?

Марк быстро опомнился.

— Нет. Я слышал о нем, но лично не знаком.

— Это паршивая овца, Марк. Паршивей некуда. Будьте осторожны.

Она оставила его и спокойно пошла по залу, кивая вдовам, изредка останавливаясь, чтобы обменяться с кем-нибудь словом и улыбкой, и постепенно приближаясь к тому месту, где у буфета Шон Кортни продолжал рассказывать.

В длинном коридоре Марк остановился и посмотрел на свое отражение в большом зеркале. Лицо у него было бледное и напряженное, и когда он приглаживал волосы, пальцы заметно дрожали.

Неожиданно он понял, что боится; страх тяжелым комком лежал в груди, дыхание стало неровным и затрудненным.