Птица не упадет - Уилбур Смит (1977)

Здесь Марк наконец смог расслабиться на кожаном шоферском сиденье, он вел машину автоматически, дорога бесконечной лентой расстилалась перед ним, светлая и прямая в темноте, и он смог прислушаться к разговору двух человек на заднем сиденье.

— Они не понимают, старина Шон, что, если мы не будем предоставлять работу каждому черному, который хочет работать, больше того, если мы не займем работой вообще всех черных, это приведет не только к тому, что для белых будет меньше работы; нет, в конечном счете для белых вообще не будет места в Африке.

В свете фар показался шакал, маленький и пушистый, как щенок, уши торчком, и Марк постарался объехать его, не упустив ответа Шона.

— Они думают только о сегодняшнем дне. — Голос генерала звучал низко и серьезно. — А мы отныне должны планировать на десять, нет, на сорок, пятьдесят лет вперед, думать и об отдельных гражданах, и обо всем государстве. Мы не можем снова допустить противостояния африкандеров с британцами или — шире — белых с черными. Недостаточно просто жить вместе, нужно научиться работать вместе.

— Потише, потише, старина Шон, — усмехнулся премьер-министр. — Не выдавайте желаемое за действительное.

— Я не из мечтателей, Янни. Вы должны бы знать. Если мы не хотим, чтобы нас разорвал на куски собственный народ, мы должны дать ему, дать всем: белым, черным и коричневым — место и долю.

Они ехали по обширной пустой равнине, и одинокие огни фермы на возвышении только подчеркивали, насколько пустынна эта местность.

— Те, кто сегодня требует меньше работы за большую плату, когда-нибудь в будущем могут выяснить, что за это приходится заплатить с тысячами процентов. Несчастьями, голодом и страданиями. — Это снова говорил Шон Кортни. — Если мы хотим предотвратить национальную катастрофу, люди должны снова научиться работать и серьезно воспринимать требования дисциплинированного и упорядоченного общества.

— Вы когда-нибудь думали, Шон, сколько людей в наши дни зарабатывает на жизнь, используя разногласия между работниками и работодателями, между рабочими и управляющими?

Шон кивнул и подхватил эту мысль:

— Как будто эти две стороны не связаны неразрывными узами. Они идут одной дорогой к одной цели, нерасторжимо связанные судьбой. Когда спотыкается один, второй тоже разбивает в кровь колени, когда падает один, с ним падает и другой.

Постепенно, пока звезды вершили свой величественный круг по небу, разговор на заднем сиденье «роллса» смолк.

Марк посмотрел в зеркало и увидел, что Шон Кортни уснул; его плечи были укрыты пледом, черная борода лежала на груди.

Он храпел — басисто, мерно и громко, и Марк ощутил глубокую привязанность к этому большому человеку. «Вероятно, ты испытывал бы то же самое к отцу», — подумал он и, смущенный силой и самонадеянностью этого чувства, снова сосредоточился на дороге.

Ночной ветер затянул небо тонкой пылью, и рассвет был невероятно красив. От горизонта до горизонта под небесным куполом дрожали, пламенели и играли яркие краски, пока наконец солнце не очистило небо.

— Мы не остановимся ни в Блумфонтейне, ни в одном из больших городов, Марк. Никто не должен видеть премьер-министра.

Шон подался вперед на сиденье.

— Нам понадобится бензин, генерал.

— Остановись у какой-нибудь заправки на дороге, — приказал Шон. — Попробуй найти такую, где нет телефона.

* * *

Маленький магазин под жестяной крышей стоял в стороне от дороги под двумя эвкалиптами. Других зданий не было видно, до самого горизонта тянулся открытый, пустой, обожженный солнцем вельд. Оштукатуренные стены магазина потрескались и нуждались в свежей покраске; на них висело множество реклам «Боврила»[16] и «Чая Джоко»[17]. Окна были закрыты ставнями, дверь заперта, но от дома не отходил телефонный провод к той линии, что шла вдоль дороги, а на пыльном дворе у веранды стоял наготове насос для подачи бензина.