Ярость - Уилбур Смит (1987)

Местом встречи он избрал пруд у основания Констанция-Берга, надеясь, что Тара вспомнит счастливые часы, проведенные ими здесь вместе. Он приказал повару приготовить корзину для пикников и сложить в нее все любимые лакомства Тары; еще он выбрал из своего погреба полдюжины бутылок вина.

Особенно внимательно он отнесся к своей наружности. Постригся, достал из ящика новую черную повязку на глаз; в ящике было полно этих повязок. Использовал крем после бритья, подаренный Тарой, надел шелковый костюм кремового цвета: однажды Тара назвала его своим любимым; под открытый ворот голубой рубашки повязал летный шарф.

Детей на выходные отправили в Родс-Хилл под присмотр Сантэн, и Шаса послал к дому Молли Бродхерст «роллс» с шофером: Тара там жила. Шофер привез ее прямо к пруду, Шаса открыл перед ней дверцу и удивился, когда жена подставила щеку для поцелуя.

– Ты прекрасно выглядишь, дорогая, – сказал он искренне. Жена похудела (талия снова стала осиной), и у нее была великолепная грудь. Несмотря на серьезность момента, Шаса, заглянув ей в вырез, ощутил шевеление в паху.

«Лежать, парень!» – молча приказал он и отвел взгляд, сосредоточившись на лице Тары. Кожа у нее посветлела, круги под глазами были едва различимы, а волосы вымыты и убраны в прическу. Очевидно, перед встречей она тоже занималась своей внешностью.

– Где дети? – сразу спросила Тара.

– У мамы… чтобы мы могли поговорить без помех.

– Как они, Шаса?

– Все в порядке. Лучше некуда.

Он хотел, чтобы в этом у Тары не было преимуществ.

– Я ужасно по ним соскучилась, – сказала она.

Зловещее замечание… Он ничего не ответил. Отвел ее в летний домик и усадил на диван лицом к водопаду.

– Здесь так красиво. – Тара осмотрелась. – В Вельтевредене это мое любимое место.

Она взяла протянутый ей стакан с вином.

– За лучшие дни! – произнес Шаса тост. Они чокнулись и выпили.

Затем Тара поставила стакан на мраморный столик, и Шаса приготовился встретить первый выстрел дуэли.

– Я хочу вернуться домой, – сказала она, и Шаса пролил вино на свою шелковую рубашку. Он принялся вытирать пятно носовым платком, давая себе время восстановить душевное равновесие.

Он, как ни странно, даже ждал торговли. Делец, он был абсолютно уверен в своей способности добиться заключения выгодной сделки. Более того, он уже привык к той мысли, что снова останется один, и ждал удовольствий холостяцкой жизни, пусть они обошлись бы ему в миллион фунтов. И поэтому почувствовал легкое разочарование.

– Не понимаю, – осторожно сказал он.

– Я скучаю по детям. Хочу быть с ними… но не хочу отнимать их у тебя. Отец им нужен так же, как мать.

Слишком просто. Должно быть что-то еще, подсказывало Шасе чутье негоцианта.

– Я устала жить одна, – продолжала Тара. – Мне не понравилось. Я хочу вернуться.

– Значит, мы просто поднимаем то, что уронили? – спросил он, но она помотала головой.

– Это невозможно, мы оба это знаем. – Подняв руку, она предвосхитила его вопросы. – Позволь объяснить, чего я хочу. Я хочу вернуть все преимущества своей прежней жизни, доступ к детям, престиж, связанный с фамилией Кортни, и свободу в средствах…

– Да ты же всегда презирала положение и деньги.

Шаса не удержался от упрека, но Тара не обиделась.

– Я никогда раньше не жила без этого, – просто сказала она. – Однако я хочу иметь возможность уезжать, когда всего этого станет для меня слишком много… но не буду вредить тебе в политическом отношении или в каком-либо другом. – Она помолчала. – Это все.

– Что я получу взамен? – спросил он.

– Мать для твоих детей и жену в глазах общества. Я буду сидеть рядом с тобой на приемах и постараюсь нравиться твоим коллегам, даже помогу тебе во время выборов. Я ведь это хорошо умею.

– Я думал, моя политическая деятельность тебе отвратительна.