Ложь без спасения - Шарлотта Линк (2009)

– Это имеет решающее значение, и мне надо было понять это еще несколько лет назад. Но теперь все обернулось к лучшему, и… – Он повернулся к двери, не договорив фразу. – Я пойду. Передайте Надин, что я буду ждать ее.

7

Он зашел слишком далеко, черт побери. Ему не следовало так кричать на нее. Это было ошибкой, вопиющей ошибкой, и ему оставалось теперь только молиться Богу, чтобы у него появился шанс ее исправить.

Он орал и орал, и когда ему понадобилось приостановиться, чтобы перевести дух, Лаура спросила:

– Кристофер?

Ее голос звучал скорее удивленным, чем рассерженным.

– Да, – огрызнулся он. – Разумеется. Не повезло, не правда ли? Ты не ожидала, что я позвоню в это время?

– Боже мой, о чем ты?

– Я тебя кое о чем спросил. С кем ты говорила по телефону? Может быть, ты сначала ответишь на мой вопрос, прежде чем задашь свои?!

Какой-то тихий голос в его голове остерегал его: «Не говори с ней таким раздраженным, резким тоном. Она будет сбита с толку, а потом разозлится. Она не потерпит этого. Ты все испортишь!»

Но сейчас ему было невероятно трудно изменить свой курс. Он был в такой ярости, он был вне себя! Он был возмущен и полон страха, но страх у него теперь всегда выплескивался в агрессии, и он не мог справляться с этим иным образом.

Наконец Лаура оправилась от удивления.

– Не представляю, с чего ты взял, что имеешь право требовать от меня какие-либо объяснения, – холодно произнесла она.

Позже этим же утром, когда Хейманн еще раз прокрутил в голове их разговор, он вспомнил этот момент, вспомнил, как услышал ее ледяной голос, и у него впервые появилось предчувствие, что история с Лаурой примет тот же ход, что и другие истории до этого. Эта мысль ошеломила его и наполнила печалью, но он заставил себя пока не думать об этом. «Нет никакого основания терять надежду», – сказал он себе.

Тогда же, по телефону, Кристофер пошел на небольшую уступку и постарался говорить более мягким тоном:

– Я считаю, что после всего, что случилось, ты должна быть полностью честна и сказать мне, есть ли в твоей жизни другой мужчина.

Лаура остолбенела.

– После всего, что случилось? Ты имеешь в виду… вчерашний вечер?

– Да, конечно. Я… в общем, для меня это кое-что значит, переспать с женщиной. Может быть, у тебя это иначе…

Этим он принудил Лауру к защите.

– Для меня тоже много значит переспать с мужчиной, – удрученно ответила она, и ее голос звучал уже не холодно, а примирительно. – Но, возможно, эти… выводы, которые ты сделал из всего, для меня немного поспешны…

– Какие выводы ты имеешь в виду?

– Ну, ты… – Лаура стала изворачиваться, и Кристофер чуть не раздавил телефонную трубку, настолько сильно он сжал ее в руке. – Ты говорил о женитьбе, а… это было для меня слишком неожиданно…

Хейманн знал эту породу женщин, эти их беспомощные попытки выкрутиться из отношений и избежать ответственности, и это всегда вызывало в нем отчаяние и ненависть. Такие женщины были непостоянными, легкомысленными существами, они проживали свою жизнь, плывя по течению, они брали все, что им попадалось, и без зазрения совести выбрасывали все это, как только начинали хотеть чего-то другого. Этот проклятый либерализм вкупе с феминизмом совершенно вскружил им голову. С тех пор они живут в убеждении, что могут делать все, что им захочется, а на чувства и потребности других им наплевать. Время от времени они вспоминают, что в лице мужчин тоже имеют дело с людьми, и тогда начинают по-дурацки запинаться, как и Лаура только что, – вместо того чтобы ясно высказать, что устроили перепихон с мужиком просто для утехи…

Ярость напала на Кристофера со страшной силой и беспощадностью, но ему пока удалось оттеснить ее.