Ложь без спасения - Шарлотта Линк (2009)

Анри вернулся в «У Надин» в четыре часа пополудни, и прошло не так уж много времени, пока он понял, что его жена всерьез решила покинуть этот дом. Перво-наперво он чуть не споткнулся об упакованный чемодан, который она уже не смогла впихнуть в машину и который теперь стоял сразу же за входной дверью. Вероятно, Надин решила забрать его как-нибудь позже. Затем Анри поднялся на второй этаж, вошел в ее комнату и сделал то, чего он еще никогда раньше не делал: открыл все шкафы и ящики и проверил, что из вещей она упаковала и взяла с собой. Это были не только вещи, необходимые, чтобы провести у матери пару дней, вроде нижнего белья, пары свитеров и брюк и зубной щетки. Нет, Надин забрала почти всю свою одежду, как зимнюю, так и летнюю, забрала свои купальники и хлопчатобумажные платья, лыжный костюм и даже два вечерних наряда. Но, что было еще более поразительным, она опустошила ящики письменного стола, забрала с собой дневники, фотографии, письма и записки. Анри знал от Катрин, где находились все эти бумаги, – она рассказала ему об этом после того, как нашла то роковое письмо. Тогда он с отвращением и стыдом принял к сведению результаты ее шпионской услуги и закопал их в дальнем уголке своей памяти, а теперь молниеносно вспомнил об этом – и понял, что означают полностью опустошенные ящики. Самое худшее. Это значило, что его жена не намерена возвращаться. Разве что для того, чтобы забрать последний чемодан и те несколько вещей, которые лежали или висели в ее шкафах, для которых она, наверное, не нашла места в других чемоданах или сумке.

Анри отправился на кухню. В умывальнике он обнаружил блюдце, полное воды, в котором плавали два окурка. Рядом стояла чашка из-под кофе. Значит, Надин сделала себе кофе и выкурила две сигареты. Она ждала его. Она хотела с ним поговорить, и он знал, что именно она собиралась ему сказать.

Мужчина сел за стол и съел багет с медом, не находя в нем утешения. Затем глянул в окно, представив себе, как его жена несколько часов назад сидела, вероятно, на этом же месте и смотрела в эту же сторону. Было ли это для нее своего рода осознанным прощанием? Или же она просто с полным отвращением нетерпеливо ждала того момента, когда наконец сможет навсегда покинуть этот дом?

Никакого совместного будущего. Никакого совместного ребеночка. Катрин далеко, и Надин тоже уедет. Анри оставалось только кафе «У Надин», название которого будет теперь казаться ему просто абсурдным. Может быть, ему переименовать его в «У Анри»? Это было бы, конечно, подходящее название – ведь, кроме него, здесь уже никого и не будет…

Он один.

Жоли растратил свои силы на эйфорию, охватившую его после разговора с Катрин, и на беспокойство после второй встречи со следователями, проявившими к нему нескрываемое недоверие. После утренней встречи с Марией Иснар он часами колесил по округе, разгонялся, как черт, на длинных прямых участках, как делал в молодости, когда был еще уверенным в себе и сильным, а затем снижал скорость – и снова и снова репетировал свой разговор с Надин, рисовал пылкими словами их совместное будущее и красивыми, специально придуманными фразами прощал ей ее связь с Петером С. – так он называл его про себя с тех пор, как все это случилось.

Теперь его воздушный замок развалился, и остались лишь парализующая усталость, глубокое душевное изнеможение и страх перед пустым и безрадостным будущим. Он, Sunnyboy[5], еще никогда не испытывал такого сильного желания близости. Ему хотелось, чтобы его обхватили руками, чтобы ему было позволено плакать, чтобы кто-то погладил его по голове и шептал ему на ухо утешительные слова…

Ему страстно хотелось, чтобы его мать была рядом.

Анри подумал, что ему должно быть стыдно за это, но для этого ему не хватало сил.

Ему не хотелось задумываться над тем, позволительно ли ему испытывать такую тоску или нет, позор это или поражение. Ему не хотелось ничего другого, кроме исполнения этого желания.