Слишком поздно - Алан Александр Милн (1939)

Мы коллекционировали все, что попадалось под руку. С особым рвением собирали минералы. Даже купили геологический молоток, один конец которого напоминал долото, а другой — такелажную свайку. С ним мы и отправились в пасхальные каникулы на скалы в Рамсгит в поисках аммонитов, сталактитов, сталагмитов и ископаемых останков доисторических животных. Впрочем, в тот раз при помощи острого конца молотка мы смогли повредить лишь ногу бедняги Кена. Тем не менее коллекция росла и включала в себя исландский шпат, флюорит и другие восхитительные минералы. Множество воскресных вечеров мы провели, рыская в окрестностях Финчли-роуд в поисках осколков полевого шпата, отколовшегося от кварца. И каждый вечер вываливали трофеи на туалетный столик, а потом раскладывали на кровати Кена.

Однажды мы так возгордились своими находками, что решили показать коллекцию хранителю геологического музея на Джермин-стрит. Хранитель не приглашал нас, но мы были уверены, что он обрадуется визиту коллег. Папа дал нам деньги на автобусный билет и строго-настрого запретил переходить Пиккадилли одним, без полицейского. И мы отправились в путь.

Внешне мы по-прежнему напоминали Ширли Темпл, а свои сокровища увязали в белоснежный носовой платок Кена. Поначалу хранитель опешил, решив, вероятно, что мы хотим предложить нашу коллекцию в дар нации, но, когда мы объяснили, что всего лишь просим идентифицировать несколько камней, с радостью согласился, признав в одном из аммонитов засохшего жука-короеда и рассказав много интересного о флюорите. В свою очередь, мы бодро поведали ему все, что помнили, про слюду, полевой шпат и кварц.

Теперь нам предстояло снова пересечь Пиккадилли. В первый раз все прошло как по маслу. И полицейский, и движение были на месте. Первый остановил второе, и мы величественно прошествовали на другую сторону улицы. Однако на обратном пути Пиккадилли оказалась совершенно пуста. Мы могли бы затеять игру в чехарду или разложить наши сокровища прямо на проезжей части. Но ведь мы обещали папе! Мы не были педантами, но обещание есть обещание. После непродолжительного спора мы махнули рукой полицейскому, который с важным видом перешел улицу и не на шутку рассердился (откуда ему было знать про обещание), когда мы попросили его перевести нас обратно. Впрочем, ему ничего не оставалось как с гордо поднятой головой вернуться на свой пост на другой стороне улицы, а мы с невинным видом проследовали за ним.

На двоих у нас было два пенса на карманные расходы. Половина ушла на коробок охотничьих спичек. Такие спички не чета обычным, они гораздо, гораздо забавнее, и, чтобы растянуть коробок на несколько недель, мы намеревались сжигать каждый вечер всего по одной — после того как потушат свет. Второй пенс мы собирались оставить в кондитерской на Риджент-стрит. Мы задумчиво разглядывали витрину, прикидывая, как удачнее вложить наш капитал, когда привлекли внимание прохожего. Возможно, у него была маленькая дочка, похожая на нас… в общем, незнакомец остановился, положил шиллинг на спичечный коробок, который я держал в ладони, и был таков. Сказочное богатство!

Однако мысль истратить этот шиллинг на себя просто не пришла нам в голову. Еще бы, мы ведь обещали папе никогда не брать денег у чужих!.. О том, как близки были мы с Кеном (а равно о том, как любили отца и как ему доверяли) свидетельствует тот факт, что мы даже не стали спорить. Наш кровный пенс мы истратили на сладости, а шиллинг разменяли у кассирши: шестипенсовик ушел в ящик для сбора пожертвований — Кен хотел помочь китайцу, про которого недавно прочел; монетку в три пенса мы отдали подметальщику на углу, а оставшиеся три пенса положили в ящик стола, где хранилась коллекция, ведь в некотором смысле они тоже были минералами.