Особые обстоятельства - Джон Ле Карре (2013)

— Вряд ли он это так просто спустит, — скептически отозвалась Эмили. — Во всяком случае, судя по тому, что ты о нем рассказывал.

После этого их беседа как-то иссякла. Эмили опустила глаза и, задумавшись, прижала к подбородку тонкие пальцы. Тоби решил, что она думает о предстоящем звонке миссис Марлоу и разговоре с отцом.

Но когда она отняла от лица ладонь, то потянулась не к черному мобильнику, как подумал Тоби, а почему-то к его руке. Она обхватила его ладонь обеими руками, словно собиралась измерить пульс, но не совсем так. А потом, не сказав ни слова, осторожно вернула его руку обратно.

— Собственно, это совершенно неважно, — как-то нетерпеливо пробормотала она — то ли себе, то ли Тоби.

Может, она хотела, чтобы он ее утешил, но постеснялась попросить?

Или хочет дать ему понять, что как мужчина он ее не интересует?

Или, может, ей на миг показалось, будто рядом с ней сидит не Тоби, а ее нынешний или прошлый возлюбленный? Сейчас Тоби, усердно работавшему за столом в своем новом кабинете, этот вариант казался наиболее вероятным. Вдруг из кармана пиджака донеслось сиплое жужжание — на серебристый “одноразовый” мобильник пришло сообщение.

Пиджак в этот момент был не на Тоби — он повесил его на спинку стула. Так что Тоби, развернувшись, принялся энергично шарить по карманам пиджака — куда энергичнее, чем стал бы делать, если бы знал, что в этот момент на него смотрит Хиллари, его незаменимая помощница, которая пришла к нему за советом. Уже обнаружив ее присутствие, Тоби все-таки продолжил свои поиски и наконец выудил телефон. Он улыбнулся помощнице, как бы прося прощения за проволочку, и, найдя папку с сообщениями на непривычном телефоне, все с той же улыбкой прочел смс: “Папа написал маме безумное письмо и едет на поезде в Лондон”.

* * *

Приемная министерства иностранных дел представляла собой темную комнатку без окон, заставленную обитыми колючей тканью стульями и стеклянными столами, заваленными нечитабельными журналами про достижения британской промышленности. Около входа отирался крупный чернокожий мужчина в коричневой форме с желтыми эполетами; за стойкой сидела секретарша в такой же форме — азиатка с непроницаемым выражением лица. Вместе с Китом в приемной маялись две возмущенные пожилые дамы, пришедшие жаловаться на неподобающую работу британского консульства в Неаполе, и бородатый прелат-грек. То, что его, бывшего высокопоставленного сотрудника министерства — из руководителей, между прочим, — заставили ждать в этой приемной, было совершенно возмутительно, и Кит решил, что в будущем, когда представится удобный момент, обязательно пропесочит работников министерства за такое отношение. Но пока буянить не стоит. Еще подъезжая к Паддингтону, он поклялся самому себе оставаться хладнокровным и невозмутимым и твердо идти к своей цели, игнорируя всевозможные препоны, если таковые возникнут на его пути.

— Моя фамилия Пробин, — жизнерадостно сообщил он охранникам у въездных ворот, на всякий случай присовокупив к своим словам водительское удостоверение. — Сэр Кристофер Пробин, бывший высокий комиссар.

Интересно, можно меня до сих пор считать сотрудником министерства? Наверное, нет. Ну да и неважно. Как поживаете?

— Вы к кому? — буркнул охранник.

— К постоянному заместителю министра — кажется, сейчас его чаще называют исполнительным директором, — терпеливо ответил Кит, стараясь не показать, какое отвращение у него вызывает стремление министерства окорпоративиться. — Знаю, что я не по записи, а он человек занятой, но все же. У меня для него очень важный документ. Если заместитель не сможет меня принять, я готов поговорить с его секретарем. Это очень важный и конфиденциальный документ, — все так же бодро говорил Кит в отверстие в стене из пуленепробиваемого стекла, за которой вбивал в компьютер информацию мрачный парень в голубой рубашке с погонами.