Особые обстоятельства - Джон Ле Карре (2013)

Не то чтобы Кит прямо-таки перевоплотился в покойного бывшего хозяина. Нет, он оставался самим собой и обживал дом по-своему. На рыжеватом высоком комоде, например, появилась статуэтка — ликующий герцог Веллингтон, который торжественно возвышался над поверженным Наполеоном. Кит купил ее в Париже на блошином рынке, когда впервые выбрался за границу. К картинам на стене прибавилась гравюра с изображением казака, пикой протыкающего горло оттоманского янычара. Это из Анкары, где он служил первым секретарем.

Кит распахнул шкаф и принялся рыться в поисках наряда, в котором он выглядел бы достаточно, но не чересчур забавно, попутно оглядывая свои сокровища, сохранившиеся после долгой дипломатической карьеры.

Может, надеть черную визитку с клетчатыми брюками? Ну уж нет, решат еще, что я только что с похорон.

Смокинг? Примут за официанта. Причем сумасшедшего — только псих наденет смокинг в такой неожиданно жаркий и солнечный день.

— Эврика! — наконец радостно завопил Кит.

— Надеюсь, ты не в ванной, Пробин? — немедленно отреагировала Сюзанна.

— Ага, утопаю и тону!

Кит откопал пожелтевшую соломенную шляпу-канотье, какую носил еще в Кембридже, а вслед за ней — полосатый блейзер примерно той же эпохи. Отличный наряд, прямо как из “Возвращения в Брайдсхед” Ивлина Во. Ну а древние парусиновые белые брюки дополнят ансамбль. А еще надо захватить недавнее приобретение — антикварную тросточку с серебряным набалдашником, а то недостаточно нарядно. Ни одна поездка в Лондон у Кита не обходилась без визита в магазин мистера Джеймса Смита, что на Нью-Оксфорд-стрит. И наконец — ура! — нашлась пара флуоресцентных носков, которые Эмили подарила ему на Рождество.

— Эм! Ну куда она запропастилась? Эмили, мне совершенно необходим твой самый приличный плюшевый мишка! — заорал Кит.

— Она бегает с Шебой, — напомнила ему из спальни Сюзанна.

Шеба была их палевым лабрадором и пережила с ними последнюю командировку Кита.

Он вернулся к шкафу. Чтобы оттенить флуоресцентные носки, пригодятся оранжевые мокасины, которые он купил на летней распродаже в Бодмине. Примерив их, Кит радостно хмыкнул. Почему бы и нет? Все равно к чаю он уже сменит их на обычную обувь. Выбрав из своей коллекции особенно чудовищный галстук, он с трудом влез в блейзер, нахлобучил под диким углом шляпу и, прокашлявшись, заговорил, подражая актерам из “Возвращения в Брайдсхед”:

— Сьюки, дорогуша, а ты, случай, не помнишь, куда же я задевал свои треклятые писульки с речью? — уперев руку в бедро, он застыл в проеме, щеголеватый, как денди, но затем опустил руки и ахнул: — Матерь божья! Сьюки, дорогушечка! Аллилуйя!

Сюзанна стояла перед зеркалом, через плечо критически оглядывая свой наряд — черную амазонку и сапоги для верховой езды своей покойной тетушки, белую шелковую блузку с широким галстуком вместо воротничка. Сюзанна убрала седые прямые волосы в тугой пучок и заколола его серебряным гребнем. На макушку она примостила блестящий черный цилиндр, который должен был бы выглядеть смешно, но Киту показался обезоруживающе прекрасным. Наряд ей шел, эта эпоха ей шла, даже цилиндр ей шел. Сюзанна была обворожительной шестидесятилетней дамой из Корнуолла своего времени — и это время было лет сто назад. А что еще лучше, при взгляде на нее казалось, что вот уж эта женщина не болела в своей жизни ни единого дня.

Делая вид, будто он колеблется, можно ли войти в спальню к даме, Кит демонстративно затоптался на пороге.

— Кит, пообещай, что тебе будет весело, — строго сказала Сюзанна, глядя в зеркало. — Мне не хочется думать, будто ты все это делаешь только ради меня.

— Разумеется, я отлично повеселюсь, дорогая. Думаю, там будет здорово, — совершенно искренне ответил Кит.