Правда о Салли Джонс - Якоб Вегелиус (2014)

Сметя с могилы опавшие листья, я постояла, глядя на портрет покойной девушки, которую, похоже, больше уже никто не оплакивал.

~

Я взяла за привычку навещать могилу Элизы Гомеш каждое воскресенье. Я сметала листья и ветки, счищала мох и лишайники, нараставшие на камне. Со временем я познакомилась с кладбищенским сторожем. Его звали Жуан, и он был большим чудаком. Правда, в хорошем смысле слова.

Почти все, кого я вижу в первый раз, обращаются со мной как с обезьяной. И в этом нет ничего странного. Ведь я и есть обезьяна. Люди, наверное, думают, что кто-то выдрессировал меня и я научилась носить человеческую одежду, точно так же как медведи в цирке учатся ходить на задних лапах, а попугаи – браниться. Мало кто может представить себе, что я способна думать и понимать человеческий язык. До тех пор, пока меня хорошенько не узнает.

С Жуаном все было по-другому. Однажды, когда я выдергивала чертополох с лужайки у могилы Элизы Гомеш, он подошел ко мне. Я обернулась, чтобы он увидел мое лицо, но он даже бровью не повел. Просто любезно спросил, не нужны ли мне совок и тяпка.

Я кивнула, и он сходил за инструментами. Потом продолжил беседовать со мной – так, будто мы с ним давно знакомы. Похоже, его ничуть не удивляло, что горилла ухаживает за могилкой.

– Как хорошо, что кто-то заботится об этой могиле, – сказал он. – Думал даже сам этим заняться. Ради Элизы. Бедная девочка, ведь ее убили. Правда, в некотором смысле это был несчастный случай. Но вы-то, конечно, и так все знаете.

Я помотала головой.

– Вот как, не знаете? – переспросил Жуан. – Тогда я расскажу вам. Видите ли, Элиза Гомеш работала горничной у богатого банкира в Шиаду. Карвалью, вот как его звали… Ну так вот, однажды банкиру по почте пришла посылка. Элиза приняла ее. И когда принесла сверток в кабинет банкира, он взорвался. Это была бомба, которую прислали банкиру анархисты, желавшие ему смерти. Но банкир не пострадал. При взрыве погиб только один человек – Элиза. Совсем еще ребенок…

Жуан был искренне опечален. Тяжело вздохнув, он продолжил:

– У девочки не было семьи. Во всяком случае, сюда к ней никто не приходил. Кроме жениха. Морру его звали. Это он оплатил похороны, хотя был так же молод и беден, как Элиза. Как же он горевал, этот мальчик! Бывало, смотришь на него, и сердце разрывается. Да-да, сердце разрывается…

Жуан хорошенько высморкался и промокнул платком уголок глаза.

– Бедняга Морру, три года он приходил сюда почти каждый день. Не слишком он был разговорчив – я так и не смог узнать его поближе. Но он заботился о могиле Элизы, и это место было самое красивое и ухоженное на всем кладбище. Иногда приносил цветы – желтые гвоздики. Но однажды он пропал. Было это с год тому назад. С тех пор я не видал его. Поговаривали, что он погиб – мол, какой-то пьяный матрос в порту убил его. Вроде как в газете об этом писали. Не знаю, правда это все или нет. Но то, что он умер, это точно, иначе не заросла бы так Элизина могилка…

По щеке Жуана скатилась крупная слеза.

– Извините, – сказал он и снова высморкался. – Все это так печально…

Мы постояли в тишине. Потом, объяснив, где мне оставить совок и тяпку, когда я закончу, Жуан ушел.

Я была подавлена, и еще меня немного мучила совесть. До сих пор я считала Альфонса Морру негодяем. А теперь вдруг вспомнила, какой несчастный у него был взгляд в тот вечер, когда он подошел к нам в «Пеликану». Что я увидела в его глазах – тоску по Элизе?

Дальше я вспомнила, что говорил Жуан про бомбу, которая убила Элизу: за взрывом якобы стояли анархисты. А еще что в газете писали, будто бы по версии комиссара Гарретты Старшой был таким же вот анархистом…

Можно ли считать это простым совпадением?

Или все каким-то образом связано?

В таком случае как?

Глава 20

Вечера в «Тамаринде»