Экспедиция к Южному полюсу. 1910–1912 гг. Прощальные - Роберт Фолкон Скотт (2009)

Пока готовили чай, Боуэрс и я прошлись к югу, потом к северу, вдоль береговых скал в поисках удобного места, где можно было бы подняться. Наконец нашли нависший карниз, доступный для подъема с помощью горной веревки. Повсюду поблизости от скалы Хаттона или на северной стороне спуск невозможен.

После завтрака мы разгрузили одни сани и поставили их стоймя; передним концом они как раз доставали до края карниза. Четыре человека удерживали их на месте, а я, взобравшись по спинам и по саням, топориком прорубил во льду ступени и влез на верх карниза. На веревке был поднят Боуэрс и другие; затем поштучно вытащили кладь. Последним остался Крин. За ним мы спустили сани на веревке и подняли его, улыбающегося от удовольствия во весь рот. Впрочем, мы все были довольны, так как считали, что ловко преодолели препятствие. Несмотря на страшный холод, все работали на редкость толково и расторопно.

Наконец все было собрано и упаковано. Оставалось еще подняться на крутой склон при очень плохом освещении, делая частые обходы во избежание трещин.

Когда мы достигли вершины и проплелись мимо кратеров, все уже порядком измучились, обливались потом. На подходе к Касл‑Року погода улучшилась, стало светлее. Мы остановились для ночевки в 9 ч вечера на склоне Барьера к северу от Касл‑Рока. Ночь холодная, но тихая; ‑38° [‑38,5 °C]. Спали недурно.

Вторник, 18 апреля. Мыс Хижины. Поднялись в 7 ч утра при лунном свете. Позавтракав, быстро собрались в путь. Лэшли, как всегда, великолепно справляется с работой по разбивке и свертыванию лагеря.

На Касл‑Рок поднимались с большим трудом и при этом сильно вспотели. При такой температуре это более чем неприятно. Пришли к мысу Хижины в 1 ч пополудни. Там нашли всех здоровыми и в отличнейшем настроении. Не видать, чтобы по нас особенно скучали!

Обитатели старого дома рассказали, что после нашего ухода стояла дурная погода, с морозами и метелями. Затем долго дул юго‑западный ветер. Температура была ‑20° [‑29 °C] и ниже. Ветер положительно не давал морю замерзнуть у берега. Открытая вода доходила до мыса Хижины.

Уилсон сообщил, что в понедельник видел большого поморника. Я убедился, что тюленьего жира было израсходовано больше, чем ожидалось. К счастью, два дня назад был убит тюлень и запас жира несколько пополнился. А в день нашего возвращения еще убили тюленя. Теперь меньше крепкого льда, чем до нашего прихода.

Среда, 19 апреля. Мыс Хижины. Тихая ночь. В полдень море замерзло на 4,5 дюйма. Это доказательство того, что при благоприятных условиях море легко может замерзнуть.

На льду появились три тюленя. Всех троих убили и пополнили подходивший к концу запас жира. Теперь хватит его еще на 12 дней, а к тому времени, надеемся, подоспеют другие тюлени.

Собираюсь отправиться в обратный путь, но в настоящее время небо обложено тучами и ветер поднимается с юга. Сегодня днем весь лед, замерзший прошлой ночью, разошелся. Море как будто пыталось замерзнуть, но ветер скоро стал крепчать. Лошади — ничего себе, но шерсть у них далеко не такая длинная и густая, как у тех, которые стоят на станции на зимнем положении. Видимо, в их корме недостаточно жировых веществ. Завтра тронемся обратно. За обитателей старого дома я больше не беспокоюсь. Им здесь очень недурно.

С собаками дело обстоит по‑прежнему — все в довольно хорошем состоянии, за исключением Вайды и Рябчика, у которых шерсть недостаточно густа.

На меня произвела большое впечатление широкая осведомленность Крина и Лэшли во всяких работах, связанных с благоустройством наших походных лагерей.

Четверг, 20 апреля. Мыс Хижины. Сегодня утром все было готово, но, конечно, началась пурга. Погода невозможная. Снег валит, и ветер дует с юга. Во второй половине дня ветер переместился к SE; температура низкая. Решили прогуляться к мысу Армитедж, но эта прогулка оказалась крайне неприятной. Вокруг мыса дует совершенно невыносимый ветер, силой в 7 баллов. Температура ниже ‑30° [‑35 °C].