Экспедиция к Южному полюсу. 1910–1912 гг. Прощальные - Роберт Фолкон Скотт (2009)

Среда, 4 января,1 ч пополудни. Мы обошли Птичий мыс и теперь видим место нашего назначения, но сомнительно, доходит ли открытая вода так далеко.

Мы пошли по открытому каналу вдоль самого берега. Птичий мыс имеет округленную форму со многими выступами. Трудно сказать, который из них настоящий мыс.

Такая же суровая, неприступная, льдом окованная береговая линия простирается непрерывно от колонии пингвинов, что на мысе Крозье, до Птичьего мыса. На запад от последнего есть обширная площадь земли, на которой находятся одна большая колония и несколько маленьких.

На однотонном, темном, красновато‑буром фоне земли заметно множество серых пятен — это гранитные валуны. В подзорную трубу можно различить один такой валун на остроконечном возвышении не менее 1300 футов над уровнем моря.

Вблизи колонии лениво ныряла другая группа китов‑косаток, состоящая из старого кита с очень высоким, прямым спинным плавником и нескольких молодых. Мы внимательно наблюдали за небольшой компанией пингвинов, прыгавших в воду и плывших прямо к врагам. Казалось невероятным, чтобы пингвины, беспрестанно выпрыгивая из воды, не замечали зловещего плавника. Однако они, по‑видимому, просто не обращали никакого внимания на косаток, но что самое странное: хотя пингвины должны были пересечь путь косаток, среди последних не было заметно ни малейшего движения. Птицы невредимо проплыли на другую сторону. Объяснить это можно только пресыщением косаток.

Обходя Птичий мыс, мы постепенно открывали хорошо знакомые и незнакомые места: гору Дискавери и Западные горы, смутно видневшиеся сквозь дымку. Приятно было вновь увидать их. Нам, в сущности, пожалуй, лучше на этой стороне острова. Чувствуется как бы что‑то родное в этой обстановке.

4 ч пополуночи. Крутые, голые склоны западной стороны Птичьего мыса, если смотреть на них с юга, скорее походят на высокие утесы и сразу бросаются в глаза. Тут мы опять попали в дрейфующие льды. Многие из нас провели ночь на палубе. Мы прошли мимо очень больших льдин, очевидно замерзших в проливе. Это любопытно, так как все предшествующие свидетельства указывали на то, что с севера от мыса Ройдса ледяные поля очищались ранней весной. Я заметил несколько льдин совершенно нового типа. Поверхность их покрыта чешуями, каждая из которых состоит из многих маленьких, набегающих друг на друга ледяных чешуек, положенных по отношению к поверхности под одним и тем же углом. Мне сдается, что это может происходить там, где на поверхности льда имеются заструги и слои тонкой пыли, на которые сверху ложится снег.

Мы находимся в пяти милях от мыса Ройдса, а должны были бы уже там быть.

4 ч пополудни. На каждом шагу неожиданности. В 6 ч утра мы вышли из плавучих льдов, находившихся в проливе в трех милях к северу от мыса Ройдса, и направились к этому мысу в полной уверенности, что кромка льдов повернет к западу от него. Но, к нашему удивлению, мы прошли мимо мыса по чистой воде, местами покрытой снежурой. Прошли мимо мысов Ройдса и Барни, миновали ледник на южной стороне последнего, обогнули и прошли, наконец, мимо Неприступного острова, продвинувшись на добрые две мили к югу от мыса Ройдса. Судно могло бы пройти и дальше, по снежура начинала густеть. К тому же удобного места для зимовки не было ближе мыса Армитедж. Он находится на крайнем южном конце острова, милях в 12 от небольшого мыса Хижины, где стоял дом, построенный для команды судна «Дискавери».