Содом и Гоморра. Города окрестности Сей - Кормак Маккарти (2013)

Мальчишка поднял взгляд. Протянув руку, вынул из ящика щетку.

— Без балды? — удивился он.

— Истинный крест.

— На мой взгляд, вы на беспутного не похожи.

— А как такие выглядят?

— Да уж не так, как вы.

Он обработал сапог щеткой, отложил ее, достал бархотку и встряхнул. Джон-Грейди сидит смотрит.

— А как насчет тебя? Что, если б тебе сказали, будь кем хочешь?

— Стал бы ковбоем.

— В самом деле?

Во взгляде, которым окинул его мальчишка, сквозило раздражение.

— Да вот еще! Хрен там! — сказал он. — Вы что, юмора не секете? Я был бы el rico[103], целыми днями валялся бы и плевал в потолок. Неужто не понятно?

— А если бы все-таки надо было что-то делать?

— Не знаю. Может быть, летчиком…

— Вона как!

— А то! Летал бы везде…

— А прилетел куда-нибудь, и что там делать?

— Лететь куда-нибудь еще.

Закончив полировать сапог, он достал склянку краски и тампоном принялся подкрашивать каблук и краешки ранта.

— Другой сапог, — сказал он.

Джон-Грейди поставил перед ним другую ногу и мальчишка подкрасил рант. Затем сунул тампон обратно в склянку, завинтил пробку и поставил склянку в ящик.

— С вами все, — объявил он.

Джон-Грейди вновь расправил закатанные штанины, встал, сунул руку в карман и, вынув монету, вручил ее мальчишке.

— Спасибочки.

Джон-Грейди осмотрел свои сапоги:

— Как теперь мои шансы?

— Ну, теперь она хоть на порог вас пустит. А где цветы?

— Цветы?

— А как же! В таких делах надо быть во всеоружии.

— Наверное, ты прав.

— Мне это вам даже и говорить бы не стоило.

— Почему нет?

— Потому что надо самому со своими проблемами разбираться.

Джон-Грейди улыбнулся.

— Ты откуда родом? — спросил он.

— Отсюда.

— А ведь врешь.

— Вообще-то, я вырос в Калифорнии.

— А здесь как очутился?

— А мне тут нравится.

— Да ну?

— Вот вам и «ну».

— Нравится чистить башмаки?

— А что, мне и это нравится.

— То есть нравится уличная жизнь.

— Ну вроде как. А в школу я не люблю ходить.

Поправив шляпу, Джон-Грейди окинул взглядом улицу. Потом снова поглядел на мальчишку.

— Сказать по правде, — задумчиво проговорил он, — мне самому это никогда особо-то не нравилось.

— Во: беспутные мы, — сказал мальчишка.

— Беспутные. Но ты, мне кажется, еще беспутнее меня.

— Думаю, вы правы. Если за каким-нибудь советом, обращайтесь. Буду рад направить по верному пути.

Джон-Грейди улыбнулся.

— О’кей, — сказал он. — Еще увидимся.

— Adiós, vaquero[104].

— Adiós, bolero[105].

Мальчишка улыбнулся и помахал ему рукой.

Высокое, в полный рост, зеркало отражало и ее, и стоявшую за ней criada, чьи плотно сжатые губы ощетинились множеством булавок. Через зеркало она смотрела на девушку, очень бледную и очень тоненькую, особенно в сорочке и с высокой прической. Перевела взгляд на Хосефину, стоявшую чуть поодаль, опираясь подбородком на кулак руки, которую другой рукой поддерживала под локоть.

— Нет, — сказала Хосефина. — Нет и нет.