Последний пир - Джонатан Гримвуд (2013)

Эмиль знал, что говорил, но на сей раз он ошибся. Доктор Форе не рискнул бы выпороть меня еще раз: а ну как я снова стерплю? Ему не удалось выбить из меня ни единого крика, да к тому же порку прекратил директор. Да, мы с Эмилем понимали, что у меня появился заклятый враг. Однако доктор Форе не стал бы еще раз унижаться на глазах у всей школы.

Он отомстил иначе. Не сумев сломать меня, он решил сломать Эмиля. Это случилось на следующей же неделе. Эмиль якобы совершил какой-то проступок и уже в четверг утром лежал на столе в актовом зале, а доктор Форе с ухмылкой на лице стискивал в руках розгу. Конечно, Эмиль кричал. Он кричал так громко, что младшие затыкали от страха уши. После третьего удара потекла кровь, и директор потребовал уменьшить силу ударов. Это не помогло, Эмиль все равно заходился в плаче.

Аплодисментами его никто не встречал. Никто не просил его снять штаны, чтобы посмотреть, не лишился ли я звания рекордсмена, хотя досталось ему не меньше: следы от розог были столь же глубоки, как мои, а синяки — столь же темны. Теперь Эмиля избегали, словно боясь заразиться его трусостью. Буржуазное происхождение, бабушку-еврейку и отъезды домой по выходным — все это вменили ему в вину. Он заснул в слезах и наутро выглядел еще хуже, чем минувшим днем. В обед, не в силах более выносить его слезы и нападки одноклассников, я отправился на поиски директорской жены: сообщить ей, что Эмиля лихорадит.

— Какие симптомы?

— Он непрестанно плачет.

Она горько вздохнула, пробормотала что-то о людской жестокости и велела мне привести Эмиля. Ему предстояло ночевать в лечебной палате, и мне как другу разрешили составить больному компанию. Пока же я должен был привести Эмиля и вернуться на урок. «Тебя зовут д’Ому, не так ли?» — спросила она. Я кивнул и выполнил поручение: под презрительными взглядами одноклассников вывел Эмиля из класса.

— Скоро увидимся, — сказал я.

— Нет, — с горечью ответил он. — Я хочу побыть один.

— А отомстить?

Я с самого утра обдумывал план мести. Он был рискованным; впрочем, все хорошие планы предполагают долю риска. Эмиль мог вернуть себе уверенность и даже заслужить уважение одноклассников. Не дождавшись ответа, я оставил его у двери в палату — темную каморку, окно которой выходило во внутренний дворик. В этом дворе доктор Форе держал свою собаку. Окна его комнаты были ровно напротив, поэтому действовать следовало быстро и бесшумно.

Вернувшись в класс, я заявил, что Эмиль ищет добровольцев на эту ночь: у него есть план мести.

— Что за план?

— Ему нужен судья, писарь и свидетель. Устроим суд. Судьей будет Эмиль.

— А ты? Кем будешь ты?

— Палачом. Если понадобится.

— Он хочет судить доктора Форе?

Я мотнул головой.

— Лучше. Его собаку.

Маркус, староста нашего класса, радостно заулыбался. Я понял, что если все получится, Эмиль будет прощен. Доктор Форе души не чаял в своей гадкой псине. По ночам она сидела во дворе и громко выла на любой шум, мешая всем спать. Дважды в день чудовище выгуливали. По общему мнению, собака была самой злобной тварью в школе — после ее хозяина, разумеется. Мальчишки принялись увлеченно составлять список обвинений.

Когда на смену сумеркам пришла ночь, все кроме Эмиля знали, что он поклялся жестоко отомстить доктору Форе. Мою новость он встретил широко распахнутыми глазами. Губы у него были искусаны, лицо опухло, нос покраснел от безутешных рыданий. Я велел ему умыться холодной водой, которую прислала нам жена директора. Пока он стоял, разинув рот, я водрузил тазик на подставку, налил в него воду, схватил его за голову и окунул в таз. Он вынырнул и чуть не набросился на меня с кулаками.

— Тогда умывайся сам!