Чаша и крест - Нэнси Бильо (2013)

— Не ожидал от вас такой жестокости, Джоанна, — прохрипел он, круто повернулся и пошел прочь.

— Джеффри! — крикнула я вдогонку. — Подождите! Остановитесь!

Но он даже не оглянулся. Напротив, ускорил шаг, а потом побежал прямо по самой середине Хай-стрит.

33

На рождественской мессе в церкви Святой Троицы яблоку негде было упасть. Увы, из храма исчезли все украшения, прекрасные стенные росписи были закрашены, и стены стали гораздо темнее, зато появилось нечто прежде невиданное: длинные деревянные скамьи. Когда отец Уильям Моут со всей горячностью, на какую был способен, рассказывал пастве о рождении Спасителя нашего, я сидела на такой скамье, в самом центре, а рядом со мной восседали Артур и сестра Винифред с одной стороны и брат Эдмунд с другой. Нас больше не отправляли молиться в дальнюю часовню, предназначенную для заупокойных служб, к косноязычному отцу Антонию. Пока меня не было в городе, отец Уильям позволил бывшим обитателям монастыря присоединиться к остальной пастве. И все было бы хорошо, если бы не одно серьезное «но».

Я имею в виду… цепь.

Демонстрируя свое красноречие, отец Уильям стоял рядом с небольшой подставкой, накрепко приколоченной к алтарю, а на ней, прикрепленная к алтарю же длинной и тяжелой цепью, лежала книга — Библия, переведенная на английский язык Майлсом Ковердейлом.

— Лорд Кромвель смиренно рекомендовал мне… чтобы каждый из вас изучал Библию самостоятельно… Его величество Генрих Восьмой пожелал, чтобы вы читали ее и учились по ней трезвенному благоразумию и скромной благопристойности, — провозгласил отец Уильям на воскресной службе две недели назад.

Помню, как озадаченно переглядывались прихожане. Дай бог, чтобы хотя бы один человек из семи в Дартфорде умел читать — и это только мужчины, про женщин я уж и не говорю. И было маловероятно, что число образованных людей в ближайшее время вырастет, поскольку король закрыл все монастыри и аббатства, исстари служившие центрами просвещения и образования народа. Только дворяне могли позволить нанимать своим детям частных учителей. Но для представителей низших сословий, включая купечество, не осталось больше мест, куда бы они могли посылать своих чад учиться читать и писать.

По иронии судьбы единственным прихожанином, который принялся глубоко изучать Библию Ковердейла, оказался брат Эдмунд.

— Как можно бояться Священного Писания? Нет, неправильный перевод не принесет мне вреда, — заверил он сестру Элеонору, которая умоляла его не подвергать себя опасности попасть в ад.

Мы, католики, всегда боялись несовершенных переводов, прямой дорожкой ведущих к неправильному пониманию священного текста и к ереси. Однако через несколько дней брат Эдмунд заметил:

— Между прочим, перевод Ковердейла довольно неплох. В конце концов, он ведь бывший монах августинского ордена.

Но меня больше беспокоила не сама книга, а цепь. Всякий раз, когда я смотрела на нее, у меня возникало чувство, что меня волокут на этой цепи обратно в Лондон, ко двору короля Генриха VIII, а потом в тюрьму и на эшафот. Слушая проповеди отца Уильяма, я судорожно сжимала руки и закрывала глаза.

Когда месса закончилась, брат Эдмунд отвел меня в сторону:

— Сестра Джоанна, вы не могли бы помочь мне в лазарете? Я надолго вас не задержу.

— Конечно, — ответила я.

Артур в прекрасном настроении отправился домой с сестрой Винифред. А мы с братом Эдмундом вышли из церкви вместе. Никто не обратил на это внимания, даже Джеффри Сковилл. Он сидел на задней скамье вместе с сестрой Беатрисой и, кроме нее, казалось, никого больше не видел. Теперь их всюду видели вместе. С того самого дня, как мы встретились с ним на рынке, Джеффри со мной не разговаривал. Мне, разумеется, было больно и неприятно, но я решила ничего не предпринимать, дабы положить конец нашей ссоре. В конце концов, Джеффри Сковиллу без Джоанны Стаффорд будет гораздо лучше и безопаснее.