Лорд Хорнблауэр - Сесил Форестер (1946)

Лицо старика было бледным от усталости, он качался в седле. Состояние клячи, на которой он ехал, было едва ли лучшим: повесив голову, она неохотно поплелась вперед, повинуясь удару шпор. Остальные — шатающиеся, голодные и оборванные, последовали за предводителем, большинство провожало глазами тело Поля-Мари. Хорнблауэр заметил, что некоторые отстали, и задержался, чтобы поторопить их. За поясом у него были пистолеты. Дезертиры, помимо ослабления сил, могли выдать их намерение пересечь брод. Клозан сделал правильный ход, предлагая амнистию, так как многие в отряде — Хорнблауэр знал кто — уже задавались вопросом о необходимости продолжать борьбу. Люди, которым нечего терять, будут лучше сражаться в смертельном бою, чем те, у кого есть шанс сдаться, а его последователи наверняка уже испытывают сожаление при мысли о том, как быстро истекают пятнадцать дней, предоставленных им прокламацией. Сегодня было воскресенье, восемнадцатое июня — восемнадцатое июня 1815 года. Ему нужно удержать людей еще в течение трех дней, тогда он может быть уверен в том, что они станут сражаться ни на жизнь, а на смерть.

Покрытые мозолями ноги причиняли ему жуткую боль, и краткая остановка перед телом повешенного Поля-Мари снова вернула их к жизни, так что он мог сделать еще несколько шагов прежде, чем они опять онемеют. Хорнблауэр заставил себя идти быстрее, чтобы догнать Мари, идущую рядом с Анеттой в середине колонны. За спиной у нее висел мушкет. Мари обрезала свои роскошные волосы, обкорнав их ножом после первой же ночи в качестве бойца партизанского отряда, и концы прядей свисали у нее вокруг лица, запыленного и лоснящегося от пота. Однако и она, и Анетта находились в гораздо лучшем физическом состоянии, чем Хорнблауэр, на ногах у них не было мозолей и шаг их было гораздо тверже шатающейся походки Хорнблауэра. Они были соответственно на десять и пятнадцать лет моложе его.

— Почему бы не бросить Пьера и не взять его лошадь, Орацио? — спросила Мари.

— Нет, — отрезал Хорнблауэр.

— Он все равно умрет, — не согласилась Мари. — Такая рана вызывает гангрену.

— На людей плохо повлияет, если мы оставим его одного умирать в лесу, — сказал Хорнблауэр. — Кроме того, Клозан может найти его раньше, чем он умрет, и вызнает у него про наши планы.

— Значит надо убить и похоронить его, — заявила Мари.

Женщины, попадая на войну, становятся более жестокими, чем мужчины, и склонны следовать логике войны до крайних ее пределов. А ведь это была та самая Мари — нежная, ласковая, которая плакала от любви к нему.

— Нет, — повторил Хорнблауэр. — Скоро мы добудем еще лошадей.

— Если получится, — сказала Мари.

Трудно было сберечь лошадей в таких условиях — они погибали или начинали хромать, в то время как люди продолжали жить и идти вперед. Только две недели прошло с тех пор, как Клозан, выдвинувшись из Бриара, заставил их покинуть Невер, и в последующей за этим ужасной погоне лошади умирали дюжинами. Клозан, должно быть, деятельный и энергичный офицер: его колонны, не прерываясь ни на минуту, следуют за ними по пятам.