За чертой - Кормак Маккарти (1994)

Встряхнув пачку, наполовину выпростал оттуда несколько сигарет, одну вынул губами, достал из кармана зажигалку, прикурил, положил зажигалку на прилавок и пустил пачку по плоскости назад к бармену.

— А что это у тебя в кармане? — сказал он.

— Это вы кого спрашиваете? — сказал Билли.

Солдат выдул струю дыма.

— Кого-кого. Тебя, — сказал он.

— Ну, — сказал Билли, — я думаю, это мое дело, что у меня в кармане.

Солдат промолчал. Сидит курит. Протянув руку, бармен сгреб сигареты со стойки, одну взял в рот, прикурил, а пачку сунул обратно в нагрудный карман. Прислонившись к стойке, бармен стоял, держа руки скрещенными на груди, в пальцах дымилась сигарета. Все молчали. Словно ждали, когда придет кто-то еще.

— Знаешь, сколько мне лет? — сказал бармен.

Билли посмотрел на него.

— Нет, — сказал он. — Откуда мне знать, сколько вам лет.

— В июне будет тридцать восемь. Четырнадцатого июня.

Билли промолчал.

— Только поэтому я сейчас не в военной форме.

Билли посмотрел на солдата. Тот сидит, курит.

— Я, между прочим, пытался, — сказал бармен. — Даже соврал про возраст, но они там меня раскусили.

— А ему плевать, — сказал солдат. — Форма для него ничего не значит.

Бармен затянулся сигаретой и выдул в воздух струю дыма.

— Зато она бы очень много значила, если бы эти, с восходящим солнцем в петлицах, маршировали по Второй улице колоннами… рыл этак по десять в ряд. Уж тогда это бы точно кое-что значило!

Билли поднял кружку пива, выпил ее до дна, поставил на стойку, встал, надвинул шляпу на лоб и, в последний раз оглядев солдата, повернулся и вышел на улицу.

Следующие девять месяцев проработал на ранчо Аха, что в округе Кокониньо, у водохранилища Стэнфорд-Танк, а в качестве оплаты ему дали вьючную лошадь, за которую он, собственно, и упирался, а вдобавок еще и нормальную скатку с постелью, толстое одеяло и старую однозарядную винтовку тридцать второго калибра системы Стивенса с граненым стволом и таким же рычагом снизу, как у винчестера, к тому же — что немаловажно — легкую: всего два килограмма с четвертью.

Взяв расчет, поехал на юг через плоскогорье Сент-Августин. В Силвер-Сити въезжал под снегопадом, взял номер в Палас-отеле, вселился и сидел в комнате, смотрел, как на улице идет снег. И никого народу. Посидел так, встал, вышел, прошелся по Баллард-стрит к продовольственному, но магазин оказался закрыт. Нашел еще какой-то гастроном, купил шесть пачек полуфабрикатной каши, вернулся и скормил ее лошадям, после чего пустил их во двор позади гостиницы, а сам, поужинав в гостиничной столовой, поднялся к себе на этаж и лег спать. Спустившись утром, обнаружил, что завтракает в одиночестве, а когда вышел, чтобы попытаться купить себе что-нибудь из одежды, все магазины оказались на замке. На улицах было серо и холодно, с севера дул пронизывающий ветер, и нигде ни души. Ткнулся было в дверь аптеки (внутри горел свет), но и аптека оказалась закрыта. Вернувшись в отель, спросил клерка, не воскресенье ли нагрянуло нежданно, но клерк сказал, что нынче пятница.

Билли бросил взгляд через окно на улицу.

— А почему тогда везде закрыто? — сказал он.

— Так Рождество же! — сказал клерк. — Кто будет тебе работать в Рождество!