За чертой - Кормак Маккарти (1994)

Они появились из-за деревьев с упряжкой из шести волов и были в одеждах, которых он ни на ком прежде не видывал. То ли индейцы, то ли, может, цыгане, судя по ярким рубашкам и кушакам. Они правили упряжкой с помощью единственной вожжи, идущей к вознице от оголовья коренного животного, и специальных палок, связывающих удила одного животного с ярмом на шее другого. Волы двигались трудно, покачивались в постромках, их дыхание на утреннем холоде вырывалось клубами пара. Позади них на самодельном плоту из сырого леса, поставленном на колесные пары от грузовика, ехал аэроплан. Аэроплан был старый, музейного вида и полуразобранный: крылья сняты и привязаны веревками к фюзеляжу. Когда плот сотрясало на ухабах, руль направления на вертикальной плоскости стабилизатора беспорядочно покачивался влево-вправо, будто корректируя курс, волы тяжело раскачивались, а разномастные автомобильные шины, сминаясь на булыганах, медленно переваливались через ямы и давили бурьян сразу на обеих обочинах узкой дороги.

При виде незнакомца возчики стали воздевать руки и разразились громкими приветствиями. Почти что так, будто заранее ожидали в один прекрасный день с ним встретиться. На них были бусы и серебряные браслеты, у некоторых золотые кольца в ушах, они ему что-то кричали и руками показывали по узкой дороге дальше — дескать, вон! вон там! — имея в виду травянистое плоское место, где у них будет остановка и все сойдутся вместе. Аэроплан представлял собой практически скелет — с голых, гнутых на пару ясеневых шпангоутов и нервюр свисали обрывки выгоревшего на солнце миткаля, когда-то крашенного в цвет жженой умбры, так что внутри виднелись проволоки и тросы, ведущие в хвост к рулям направления и высоты; на виду были и потрескавшиеся сиденья, кожа которых от дождей и солнца почернела и скоробилась, а против них шелушащиеся облезшим никелем ободки приборных циферблатов, потускневших и затуманенных в результате абразивного воздействия песков пустыни. Подкосы и распорки крыльев, связанные вместе, принайтовлены к фюзеляжу отдельно, лопасти пропеллера загнуты назад вдоль капота, а стойки шасси заломлены под брюхо.

Проследовав мимо, они остановились на плоском месте и, оставив самого младшего следить за волами, вернулись, на ходу скручивая цигарки и передавая друг другу esclarajo,[863] сделанную из гильзы полудюймового калибра, в которой фитилем служил кусок шнурка. Они оказались цыганами из штата Дуранго, и первое, о чем они его спросили, — это что с конем.

Он сказал им, что коня ранили и что, на его взгляд, ранили опасно. Один из цыган спросил его, когда это случилось, и он ответил, что сутки назад. Тот послал одного из мужчин помоложе обратно к плоту, и через несколько минут он вернулся со старым холщовым вещмешком. После этого все отправились в рощу смотреть коня.

Цыган опустился среди палой листвы на колени и заглянул животному в глаза. Потом отлепил засохшую грязь от его груди и осмотрел рану. Поднял взгляд на Билли.

— Herida de cuchillo,[864] — сказал Билли.

В лице цыгана не дрогнул ни один мускул, и глаз от Билли он не отводил. Билли обежал глазами остальных. Все сидели на корточках вокруг коня. Билли подумал, что если конь умрет, это им будет еда. А вслух сказал, что на коня напал психованный придурок — грабитель, один из четверых в банде. Цыган кивнул. Провел тыльной стороной руки у себя под подбородком. На коня больше не смотрел. Спросил Билли, не склонен ли он этого коня продать, и тут впервые Билли уверился, что конь выживет.

Все сидели на корточках, смотрели на него. Он остановил взгляд на старшем. И сказал, что это конь его покойного отца, так что он не может с ним расстаться. Цыган опять кивнул и открыл вещмешок.

— Porfirio, — сказал он. — Tráigame agua.[865]