Коммодор Хорнблауэр - Сесил Форестер (1945)

— Прекрасный костюм, сэр, — почтительно проговорил Браун.

— Прекрасные лохмотья! — фыркнул Хорнблауэр.

Он проковылял через гардеробную и постучал в следующие двери.

— Войдите, — произнес женский голос.

Барбара все еще сидела в своей ванной, с ногами, упирающимися в ее край точно так же, как незадолго до этого упирались в край ванны ноги Хорнблауэра.

— Дорогой, как ты замечательно выглядишь, — встретила она мужа, — это такая освежающая перемена — видеть тебя не в мундире. Даже Барбара, прекраснейшая из женщин в мире, не была избавлена от чисто женского грешка — любви к переменам ради самих перемен. Конечно же, Хорнблауэр не мог ответить ей на это так же, как Брауну.

— Спасибо, дорогая, — проговорил он, стараясь, чтобы в его голосе звучала искренняя признательность.

— Геба, мое полотенце, — приказала Барбара, вставая. Маленькая негритянка скользнула к ней и накинула полотенце на плечи хозяйке, которая выбиралась из ванны.

— Венера, выходящая из волн, — галантно заметил Хорнблауэр, изо всех сил пытаясь побороть чувство неловкости, которое всегда посещало его, когда он видел свою жену обнаженной при посторонних — пусть даже Геба была простой служанкой — и цветной к тому же.

— Думаю, — продолжала Барбара, пока Геба вытирала ее, — в деревне уже прослышали о нашей странной привычке — принимать ванну каждый день. Не представляю, что они должны об этом подумать.

Хорнблауэр мог себе это представить — когда-то он тоже был простым деревенским мальчишкой. Барбара сбросила полотенце и осталась обнаженной — на те несколько мгновений, пока Геба помогала ей натянуть через голову шелковую рубашку. Женщины, стоит им раз отбросить предрассудки, абсолютно теряют понятие о приличиях — в своей прозрачной рубашке Барбара выглядела даже более вызывающе, чем без нее. Она села за туалетный столик и начала священнодействовать, нанося на лицо крем; между тем Геба расчесывала ей волосы. На туалетном столике стояло бесчисленное количество горшочков и баночек, и Барбара безошибочно доставала из них необходимые косметические ингредиенты — подобно волшебнице, готовящей чудесное зелье.

— Я так рада, что сегодня солнечно, — заметила Барбара, пристально изучая свое отражение в зеркале, — отличная погода для утренней церемонии.

Мысль об этой церемонии занимала Хорнблауэра с того момента, как он проснулся; нельзя сказать, чтобы она была ему неприятна, но все же он ощущал некоторый дискомфорт. Это будет первая веха на его новом жизненном пути, и Хорнблауэр чувствовал неестественную неуверенность к собственной реакции на предстоящие изменения. Барбара все еще изучала свое отражение в зеркале.