Homefront. Голос свободы - Раймонд Бенсон, Джон Милиус (2010)

Уокер подошел к двери и навострил уши.

Вдалеке, едва слышно, люди скандировали: Вперед! Вперед! Вперед!

Тысячи американцев откликнулись на его призыв.

Сальмуса приказал отслеживать все радиопередачи. Голос Свободы обычно выходил в эфир с восьми до полуночи. Сальмуса слышал и пламенную речь Бена, и крики протеста. Он пришел в такую ярость, что, выйдя на запруженную улицу, пристрелил случайного прохожего.

Позже началась обычная болтовня в эфире. Сальмуса узнал Голос Свободы и некоего «Дерби».

– Друзья мои, сегодня был Вечер Трудного Дня, – сказал Голос. – Куда бы мне податься в институт?

– Завтра Вечно Непонятно, – ответил Дерби. – Как минимум до десяти часов.

– Голос Свободы принял. Отбой.

Сальмуса уставился на колонку. Это что такое было? Явно шифр. Построение фраз о чем-то ему напоминало. Он хлопнул в ладоши. На зов явился помощник Пен.

– Принеси расшифровки последних десяти передач Голоса Свободы.

Искомое немедленно появилось. Сальмуса углубился в изучение распечаток. Потом улыбнулся.

Его бывшая жена Кианна была завзятой битломанкой. В доме постоянно звучала омерзительная западная музыка, Сальмусе даже пришлось носить в ушах затычки. Но иные стихи и названия запомнились.

Кажется, он взломал шифр.

Сальмуса отправился в кабинет, где работала его команда.

– Мне нужен список школ, колледжей и институтов, где есть действующие радиоточки! – приказал он.

22.07.2026

Дерби и его знакомый вахтер, Эрик, тихо ехали на велосипедах в сторону кампуса. Дорога шла через густой парк. Было темно, хоть глаз выколи.

– Сколько времени? – спросил Эрик.

– Не знаю. Около десяти. Надеюсь, мы не опоздаем.

– Что-то мне тревожно.

– Расслабься. Все будет нормально. Голосу Свободы нужно пять минут в эфире, мы исчезнем раньше, чем корейцы прочухаются.

В небе не было ни звезд, ни луны. Как-то холодно для середины лета, подумал Дерби.

– Давай пошевеливаться, – предложил он.

Последняя миля дороги осталась позади. На институтской парковке не было ни единой машины. Здание стояло мертвым, ни лучика света, ни звука.

Проехав за угол, они остановились у эстакады.

Едва они слезли с велосипедов, вспыхнул прожектор.

– Руки вверх! Ни с места! – рявкнул корейский офицер в мегафон. Громкий, скрипучий голос раздался так внезапно, что пленники взвизгнули от ужаса. Ослепленный Дерби сумел разглядеть солдат, целящихся из винтовок. К ним подошел офицер, зловещий силуэт на фоне прожектора.

– Кто из вас Голос Свободы?

От испуга пленники не могли вымолвить ни слова.

– Или Голоса Свободы среди вас нет, он еще не приехал?

Сальмуса, придвинувшись, изучал перепуганные лица. Взгляд его скользил с Дерби на вахтера и обратно.

– Говорите, или пристрелю. Один из вас – Дерби, коллега Голоса? Считаю до трех. Один.

Дерби сглотнул.

– Два.

– Стойте! Я Голос Свободы!

Сальмуса не поверил. Интонации и тембр были ему знакомы, но какие-то не те. Он обратился к Эрику.

– А ты кто такой?

– Вахтер местный.

– Собрался пустить бунтовщиков на вверенную тебе радиостанцию?

Эрик замялся.

– Говори как есть, – разрешил Дерби.

Эрик кивнул. Сальмуса улыбнулся. Довольный, он хлопнул в ладоши. К ним подбежало четверо солдат. Ткнув в вахтера, Сальмуса приказал.

– Этого повесить на фонарном столбе у ворот.

– Нет! Не надо! – закричал Дерби. Но изменить он ничего не мог. Эрика уволокли за угол.

Сальмуса вновь смерил Дерби взглядом.

– Так ты у нас Голос Свободы?

– Да.

– Докажи.

– Что?

– Докажи. Хочу тебя послушать. Например, о чем ты хотел говорить в передаче?

Дерби понимал, что шансов нет. Выйдет ли предупредить Уокера, чтобы тот не лез в ловушку? Сейчас он, должно быть, подъезжает к колледжу.

– Дайте мегафон, – попросил Дерби.