Манифест, как стать интересной - Холли Борн (2014)

Холдо нравилось считать себя феминистом. Он всегда соглашался с пылкими монологами Бри о женских правах и полностью разделял ее негодование по поводу регбистов, чьи сальные шуточки доносились в школе из каждого угла. Они провели не один вечер, обсуждая сложившуюся в обществе культуру насилия, феномен «стеклянного потолка» и стрип-клубы, которые давно пора объявить вне закона. Но сложно быть феминистом и… ну, парнем. С естественными порывами и всем таким. Как бы высокоморален ни был Холдо, Бри однажды нашла у него на компьютере склад порнографии. В секретной папке, упрятанной в другую папку с ярлыком «Исследования». И порновкусы Холдо… Скажем так, большую часть времени девушки на экране занимались отнюдь не обсуждением израильско-палестинского конфликта. Очевидно, оценивая новый облик Бри, Холдо боролся с той же моральной дилеммой.

Бри никогда не рассматривали в упор. На ее памяти мальчики множество раз провожали девочек такими взглядами: быстрое сканирование с головы до ног с чуть более длительной остановкой в области бюста. И вот это случилось с ней. И от кого! Холдо! Она видела, что он изо всех сил старается смотреть ей в лицо, но предательский взгляд нет-нет да и соскальзывает на грудь.

Пожалуй, это был единственный плюс пирожковой диеты. С правильно подобранным бюстгальтером впечатление создавалось что надо.

– Какого черта ты с собой сделала?

Бри пожала плечами и запахнула пиджак. Новое ощущение физической привлекательности будоражило кровь, но при этом вызывало неловкость.

– Просто поиграла с внешностью на выходных. Тебе нравится?

На лице Холдо отразился очередной этап внутреннего конфликта. Он явно разрывался между «Поверить не могу, что ты прогнулась под конформистские представления общества о красоте, ты же выше этого» и «Господи, ты выглядишь потрясно, пойдем переспим».

– Ты… теперь… другая. Вот и все.

В глубине души Бри надеялась на комплимент.

– Другая?

– Серьезно, Бри, зачем? – Та часть Холдо, что ниже пояса, на этот раз проиграла. – Ты выглядишь… гм, неплохо, но будто косишь под Жасмин Даллингтон. Что с тобой происходит?

– Ничего. Просто захотелось перемен.

– Это как-то связано с тем пятничным отказом?

Бри ощетинилась:

– Нет. Может, хватит уже напоминать?

– Дело в нем, да? Ты разочаровалась в карьере писателя и решила стать миленькой и доступной, как все остальные?

Бри начала терять терпение. Если бы он только знал, какую жертву она собирается принести на алтарь писательской карьеры! Если бы мог представить, какие жуткие правила ожидают воплощения в ее блокноте – исключительно ради цели стать хорошим автором.

– Да брось, Холдо. Там капля макияжа. Поверь, мозги от туши не выветриваются. К тому же… – И она постучала пальцем по его подбородку, где за выходные высыпало новое созвездие прыщей. – Может, тебе тоже стоит подумать о тональнике?

Это было мерзко. Так мерзко, что не заслуживало прощения. У Холдо вытянулось лицо, и в желудок Бри бухнулся тяжелый камень вины. Холдо попытался прикрыть прыщи рукой.

– Отлично сострила. Можешь собой гордиться.

Он избегал смотреть ей в глаза.

Они всегда подкалывали друг друга. Бри всю жизнь поддразнивала его по поводу кожи, и он не обижался. Просто отвечал: «Да у тебя на лбу вообще Южное полушарие!» или «Может, я и противнее, зато умнее».

Туда-обратно. Один другому. Колкости, прозвища, изобретенные на ходу дразнилки. И все всегда было в порядке. Что изменилось этим утром? Почему она вдруг почувствовала себя последней сукой?