– Но он ответил на мой звонок. А если бы не хотел меня слышать, то бросил бы трубку.

– Логично. И как он тебе?

– Вполне нормальный, – ответила Лиза. – Немного растерянный, но это неудивительно.

– И ты напросилась в гости.

– А вот и нет. Ты в меня совсем не веришь? Это была его идея.

– Ядолжен обрадоваться, что какой-то парень пригласил тебя в гости?

– Хм, твои слова не лишены смысла…

– Ясерьезно, Лиза. Будь осторожна.

– Явсегда осторожна.

– Не хочешь приехать? – Голос Кларка звучал слегка расстроено. – Побыли бы вместе, пока не ушла к новому бойфренду.

– С удовольствием. Целый день искала предлог, как бы отлынить от теста по математике.

– Отлично. У нас тут попкорн и Netflix[8]. С тебя вкусняшки.

– Никаких фильмов о войне, – твердо сказала Лиза. – Если согласен, то я уже выдвигаюсь.

Следующим утром, разделавшись с очередной контрольной, причем раньше других, Лиза отправилась в библиотеку почитать про агорафобию. Она уже знала, что этот недуг чаще всего развивается на почве панического расстройства. И ожидала, что Соломон будет держаться за свой образ жизни, доказывать, что так ему лучше, что, избавившись от стрессов внешнего мира, он чувствует себя вполне здоровым. Лиза все понимала, но верила, что между принятием страхов и капитуляцией перед ними очень тонкая грань. Лизе предстояло помочь Соломону преодолеть ее. Она понимала, что ей будет непросто, особенно учитывая выбранную ею роль – роль друга, а не психотерапевта. Но она знала, что Соломон рано или поздно скажет ей спасибо, несмотря на обман.

Лиза знала, что не может на первой же встрече начать когнитивно-поведенческую терапию. Действовать следовало тоньше. Ей предстоял новый метод лечения. Он заключался не в бесконечных беседах и ожидании малейших эмоциональных подвижек, а в том, чтобы стать Соломону другом, ради которого он сделает над собой усилие. Эссе предполагало ее личный опыт общения с психически больными людьми, и если она докажет, что ее смекалка, терпение и сострадание способны помочь, то, возможно, преподаватели Вудлона выберут стипендиаткой именно ее. Лиза готова была биться об заклад, что никто не напишет ничего подобного. Да что там стипендия – ей сразу вручат диплом и отправят в магистратуру.

– Чем занимаешься? – спросила Дженис, подкравшись к столу Лизы.

– Ой, привет! Готовлюсь к докладу по истории.

Чтобы избежать слухов, Лиза решила умолчать о Соломоне. Во-первых, она уважала его право на личную жизнь, а во-вторых, не хотела выслушивать нотации. Было ли ей стыдно держать секреты от лучшей подруги? Пожалуй. Но желание получить стипендию заглушало чувство вины.

– Скукота, – протянула Дженис. – Прогуляемся после школы?

– Не могу. Вызвалась помочь сестре Кларка с домашкой по геометрии.

– Она тебе платит, что ли?

– Платит ее отец. Десять долларов в час.

– Охренеть! – воскликнула Дженис. – Вернее, ого как круто.

Лиза знала, что общение с Соломоном вобьет клин в ее отношения с лучшей подругой, кроме того, у нее сократится количество свиданий с Кларком, не говоря уже о подготовке к учебе, работе над ежегодником и о заседаниях совета, проходивших минимум раз в неделю. Но оно того стоило. Всегда есть кто-то, кто ставит нереальные цели. Именно эти люди остаются в истории.

Оказывается, Лиза уже видела дом Ридов. Однажды она была на дне рождения у своего друга, который жил по соседству. Лиза вылезла из машины, захлопнула дверцу и чуть не скончалась на месте, когда под ногами метнулся рыжий котяра. Еще чуть-чуть – и бисквиты для Соломона оказались бы на земле. Да, она испекла для него печенье.

– Смотри, что я принесла! – волнуясь, воскликнула Лиза, едва приоткрылась дверь, и протянула тарелку, затянутую пищевой пленкой. – Печеньки!

– Привет, – поздоровался Соломон.