Сад надежды - Хизер Берч (2017)

– Оно точно от дедушки? – Чарити вцепилась в чашку. – Что в письме, дядя Гарольд?

Гарольд придвинул конверт ближе к себе – жалкая попытка удержать то, что уже потеряно.

– Он хотел помириться.

Чарити припомнила, что Джордж и Гарольд все эти годы были в ссоре. Однако письмо, отправленное уже после смерти деда? Нет, это невозможно. Или Гарольд имел в виду вовсе не ту давнюю ссору?

– Когда ты был здесь в последний раз?

Он отвел взгляд и уставился в пол.

– Двадцать лет назад.

Неужели братья не общались так долго? Что произошло между двумя близкими людьми?.. Опять же, Чарити была свидетелем ссоры матери с подругой, жившей по соседству. Мать с апломбом заявила, что больше никогда не будет разговаривать с этой женщиной. И сдержала слово. Просто вычеркнула ее из своей системы мира. Но дедушка не мог так поступить.

– Что случилось, дядя Гарольд?

Он покачал головой, от напряжения морщины на лице углубились.

– Я совершил ошибку, Чарити. Ужасную ошибку. Джордж так и не простил мне ее. По крайней мере, до этого письма.

Он выглядел крайне измученным. Чарити решила, что сложит этот пазл сама и не будет расспрашивать его дальше. Она помнила, как Гарольд приезжал на остров, ей тогда было одиннадцать. Он начинал свой бизнес в качестве инструктора в танцевальной студии, и Джордж давал брату множество советов по части финансов.

– Я не заслужил прощения. Это произошло в тот год, когда умерла твоя бабушка. И Джордж… он очень изменился после ее смерти.

– Так ты общался с ним? И вы так и не помирились?

– Нет. Я пытался говорить с ним, особенно в первые пять лет. Сначала он не подходил к телефону; затем стал брать трубку, но отвечал нехотя. Мои звонки только причиняли ему боль. И лет шесть назад я совсем перестал звонить. Решил, что так лучше.

Да, Чарити знала, что дед изменился после смерти бабушки. Даже перестал приглашать ее на лето.

– Он и со мной говорил по телефону нечасто. А потом мы с мамой переехали в Нью-Йорк, и видеться с дедушкой стало еще сложнее. Я скучала по нему, но еще больше скучала по тому, каким он был до смерти бабушки. И я чувствовала себя виноватой.

Гарольд похлопал ее по руке:

– Ты была ребенком. Впрочем, ты всегда брала на себя слишком много… Как поживает мама?

– Замечательно. – Чарити закатала рукава и помассировала плечи. – В то время я надеялась, что мы переберемся к дедушке поближе, а не наоборот. Порой я думаю, мама уехала в Нью-Йорк ему назло.

– Почему? – нахмурился Гарольд.

– Хотела, чтобы он передал ей все финансы. – Чарити давно перестала извиняться за поступки матери.

– Но почему?

Чарити пожала плечами:

– Мама говорила, что дедушке нужна помощь и счетами должна распоряжаться она. А он отказал. Мы собрали вещи и уехали.

Гарольд сжал ее руку:

– Твоя мама хороший человек, просто она…

Он явно подыскивал слова, чтобы подсластить горькую правду.

– Эгоистка? Самовлюбленная? Любит всем указывать?

Гарольд опустил голову:

– Не мое право судить.

– Ничего, я знаю, что представляет из себя мама. И знаю, что она – по-своему – любила дедушку. Она любит даже меня.

Он улыбнулся, и морщины, следы горького опыта, стали заметнее.

– Люди не в силах дать другим то, чего сами не имеют. Но мама любит тебя, без всякого сомнения.

– Приятно, когда кто-то тебя понимает… – Чарити вздохнула. – У нас хорошая семья. Как мы же умудрились настолько испортить отношения?

Гарольд тихо засмеялся. Когда смеялся дедушка, в его глазах так же загорались огоньки. Приезд Гарольда стал одним из лучших подарков, на которые могла надеяться Чарити. И в то же время принес ей боль.

* * *