Люкке - Микаэла Блэй (2015)

– Спасибо, я совсем не против поработать. Даже в субботу. – Хоть он и улыбался, глаза у него были в красных прожилках. – Один ребенок – это психическая перестройка, двое детей – это, черт возьми, физическая перестройка. Я совершенно без сил.

Он не изменился. Просторные джинсы и еще более просторная футболка с надписью «Fuck the Fuckers»[2] большими буквами на груди.

– Посмотрим, что ты скажешь, когда у тебя будет трое детей, – сказала Анна, сидевшая напротив них. – И могу сказать, что когда они вырастут, легче не станет.

Стакан Детеканны был всегда наполовину пуст. На самом деле коллегу звали Анной, но Филип с Эллен звали ее Детеканной. Она утверждала, что читает только некоторые статьи в «Свенска Дагбладет» и презирает коммерческое содержание, т. е., в принципе, все, что показывают по ТВ4, но они знали, что на самом деле она читает только детективы. Их общий коллега рассказал об этом Филипу в гримерке. Они были членами одного книжного клуба.

– Что мы знаем? – спросил Джимми и провел рукой по красному лакированному столу. За ним висели афиши популярного сериала Остаться в живых вперемешку с кадрами из Бананы в пижамах.

– О’кей. – Эллен подключила проектор к своему компьютеру. – Люкке Хёёк, восемь лет. Дочь Харальда Хёёка и Хелены Энгстрём.

На экране появилась фотография Люкке.

– Она пропала около шестнадцати часов назад. Последний раз ее видели у Королевского теннисного корта.

Эллен открыла документ со сведениями о семье, которые она успела собрать.

– Отец Люкке управляет принадлежащей семье гостиницей «Руби» на площади Норрмальмсторг. Хелена – риелтор. Оба выросли в районе Юрсхольм и сейчас живут на Эстермальме, недалеко друг от друга. Оба родились в шестьдесят пятом году. Жена Харальда Хлоя Хёёк моложе, она семьдесят седьмого года. У нее своя фирма, деятельность которой пока приостановлена, поскольку Хлоя в декрете. Ее доходы равны нулю. По описанию фирма занимается экологическим детским питанием.

– То есть высший свет. – Джимми встал со стула и достал маркер из прикрепленного к доске держателя. – О'кей, какие сценарии тут возможны? – спросил он и написал на доске одно слово.

Похитили?

Эллен открыла карту Стокгольма, на которой обвела в кружочки теннисный корт и парк Роламбсховспаркен.

– По информации полиции сумку нашли здесь, – она показала мышью на карту, – то есть, в другом конце города, так что или кто-то увез ее против воли, или…

– О'кей. А если посмотреть на это с точки зрения новостей? – спросил Джимми.

– Я думала, что именно это я и делаю, – ответила Эллен.

– Что мы знаем такое, что другим неизвестно? Предположительно речь идет о преступлении.

– Да, полиция думает, что совершено преступление, но это не значит, что мы уже не найдем ее живой.

– Нет, конечно, – сказал Лейф, подняв глаза от вечерней газеты, которую он просматривал. – Она наверняка где-нибудь спряталась и скоро объявится и скажет «ку-ку».

– Тебя это забавляет? – спросила Эллен.

Лейф слегка ухмыльнулся.

– А кого подозревает полиция?

– Пока никого, они опрашивают членов семьи и людей из окружения девочки.

– А есть возможный подозреваемый? – продолжил он.

– Пока нет, – ответила Эллен. – По моим данным, – добавила она. – У тебя, что, есть другая информация?

– Нет. – Лейф пожал плечами.

Он наклонился к Детеканне и сказал что-то, что Эллен не расслышала.

– Не шепчи. Если тебе есть что сказать, скажи вслух, – заметила Эллен.

– Идем дальше. – Джимми стукнул маркером по доске.

– А знаете ли вы, что каждый год в Швеции пропадает пятьсот детей? – подала голос Детеканна.

Джимми, который как раз собирался что-то опять написать на доске, обернулся.

– Что? Это правда? Мне нужна дополнительная информация. Мы из этого что-нибудь сделаем. Хорошо, Анна. – Он написал цифру на доске, но остановился. – Это вместе с иммигрантами?