Стокгольм delete - Йенс Лапидус (2015)

Это было последней каплей. Прежде всего: он помог отъявленным мерзавцам. Пусть сам того не понимал, неважно. Помог. Надо платить по долгам. Он и так слишком долго ждал.

Сара. Он вспомнил, как она первый раз появилась в тюрьме. Вместе с другой надзирательницей, Эммой. «Перестаньте обращаться к Эмме с незаконными просьбами», – сказала она. И он послушался. Перестал. И как раз тогда, в то мгновение, когда он, к своему удивлению, почувствовал, что ему приятно выполнить просьбу этой девушки в форме, – в эту самую секунду он понял: что-то в нем изменилось. Их случайные встречи – в спортивном зале, в коридоре… потом не такие случайные, а потом и вовсе не случайные. Они проводили часы вместе. В комнате для посетителей. Искали и находили поводы для встреч. С ней. С Сарой.

Он уже решил, что перестал думать о ней как о женщине – но, оказывается, нет. Не перестал. Впрочем, уверенности не было. Но одно Тедди знал точно: он не перестал думать о ней как о близком человеке.

Сара изменила его жизнь. Там, в заключении, он медленно, как бревно-топляк, поднимался к поверхности.

А что теперь? А теперь вот что: он начинает с нуля. Он это ясно чувствовал. Его прежнее «я», оказывается, никуда не делось. Затаилось до времени, соблазненное фальшивым чувством человеческой полноценности. Или так: спокойствием ушедшего от погони волка, давшего себе слово никогда не возвращаться в овчарню.

Он натер мозоли. Даже перчатки не помогли. Стальная проволока на стволе сосны – вот она, никуда не делась, хотя прошло много лет. Заржавела немного. И насечки на коре. Заплыли, конечно, за столько лет, но если присмотреться…

Он воткнул лопату на весь штык.

Вот он. Чемодан «Самсонайт». Сундук с сокровищами.

Виски в бутылке. Осталось всего на пару глотков. Два пакетика со снюсом под губу. Жвачка кончилась. Неважно. Важен снюс. Постоянный горьковатый и пряный вкус жевательного табака.

Он не выходил из дома. Воздух в квартире затхлый. Недоеденный кебаб, картонные коробки из-под пиццы. Пустые банки из-под кока-колы. Пистолет и обрез винтовки «Ремингтон» в гардеробе. «Ничего не случилось. За десять лет в могиле с ними ничего не случилось. Со мной за эти годы много чего произошло, а им – хоть бы хны. Немного загустела смазка, вот и все».

Прошло пять суток. Он не решался навестить Сару – опасно. Она выжила, слава богу, но ведь могла бы и погибнуть – из-за него! Это он навлек на нее беду. Охотились на него, а не на нее. Тедди надеялся, что она расскажет полиции, как все произошло. Он сам так и сделал – с него сняли показания еще тогда, в первый день, когда он, не находя себе места, ходил по больничному коридору и ждал результатов операции.

Какая, однако, у него крошечная квартира. Вся как на ладони, можно ее осмотреть, не сходя со стула за обеденным столом. Кухня… все ничего, жаль, нет посудомойки. Прихожая. Дверь, предусмотрительно закрытая на цепочку.

Не такая уж большая разница с камерой в Эстерокере. Тот же бежевый линолеум. Или, может, другой, но очень похожий. Тот же грязно-белый линкруст на стенах. Губчатый матрас. И вид из окна такой же безнадежный: кирпичная стена в трех метрах. Странно, он даже себе не хотел признаваться – почему-то это его устраивало. Внушало спокойствие.

До сегодняшнего дня.

Он, конечно, выпивал и раньше, но у него был святой принцип: контроль. Может случиться все что угодно, всегда надо быть наготове. Может позвать Иван. Завалиться поспать посреди дня часа на три – почему бы нет. Но надо уметь просыпаться в боевой готовности. Его товарный знак был прост: С-Т-Р-А-Х. Его должны бояться. И ключ к этому – тотальный контроль. Над собой и над другими.

Но сегодня ему было плевать на свой товарный знак. У него нет товарного знака.

У него есть только одно: желание кого-то замочить.