Костяные часы - Дэвид Митчелл (2014)

– Он в детстве хотел стать лесником, – припоминаю я.

– А теперь решил, что будет логопедом, – поясняет мама.

– Б-будет з-заик л-лечить, – хихикает Найджел.

Я посыпаю тыквенное пюре свежесмолотым черным перцем:

– Что-то ты, Найдж, никак не повзрослеешь и не поумнеешь. Сам посуди, заика, лечащий от заикания, – наивысший уровень профессионализма.

Чтобы не соглашаться вслух, Найджел корчит сокрушенную рожицу, мол, типа того.

Мама делает глоток вина:

– Божественный напиток, Хьюго!

– Очень точное определение для «Монтраше» урожая семьдесят восьмого года, – соглашается папа. – Но тебе, Хьюго, не следует транжирить свои деньги.

– Во-первых, папа, у меня четкий бюджет. А во-вторых, не забывай, что я подрабатываю в адвокатской конторе – какой-никакой, а доход. И потом, вы столько для меня сделали, что я просто обязан время от времени угощать вас приличным вином.

– Но нам не хотелось бы, чтобы ты из-за нас сидел на бобах… – говорит мама.

– …или чтобы из-за необходимости подрабатывать пострадали твои занятия, – добавляет папа.

– Так что дай нам знать, если у тебя вдруг будет туго с деньгами, – просит мама. – Обещаешь?

– Хорошо, если когда-нибудь что-то подобное случится, я непременно приду к вам с протянутой рукой. Обещаю.

– И у меня туго с деньгами, – с тайной надеждой говорит Найджел.

– Но ты ведь живешь дома, а не в страшном и ужасном внешнем мире. – Папа хмуро смотрит на часы. – Кстати, родители фройляйн нашего Алекса знают о том, что она названивает в Англию? Средь бела дня, между прочим.

– Они же немцы, пап, – говорит Найджел. – У них увесистые кошельки, полные дойчмарок.

– Тебе легко говорить, но объединение дорого обойдется Германии. Мои франкфуртские клиенты очень нервничают из-за падения Берлинской стены.

Мама разрезает печеную картофелину.

– Хьюго, тебе Алекс рассказывал об этой Сюзанне?

– Ни слова. – Ножом и вилкой я аккуратно отделяю филе форели от костей. – Видишь ли, существует такая штука, как братское соперничество.

– Но ведь вы с Алексом сейчас лучшие друзья!

– Ага, – говорит Найджел, – до тех пор, пока не прозвучат роковые слова: «А не сыграть ли нам в „Монополию“?»

– Ах, по-твоему, я виноват, что никогда не проигрываю? – оскорбленно осведомляюсь я.

– То, что никто не может поймать тебя на жульничестве… – фыркает Найджел.

– Родители, вы слышите этот оскорбительный, беспочвенный клеветнический наезд?

– …еще не означает, что ты не мухлюешь. – Найджел укоризненно взмахивает столовым ножом. Этой осенью мой младший братишка расстался с невинностью и сменил шахматные журналы и приставку «Атари» на The KLF и туалетные принадлежности. – Между прочим, благодаря моим блестящим дедуктивным способностям мне известны целых три вещи об этой Сюзанне. Раз она находит Алекса привлекательным, то она, во-первых, слепа, как летучая мышь, во-вторых, привыкла иметь дело с малышней и, в-третьих, у нее напрочь отсутствует обоняние.

Тут как раз появляется Алекс:

– У кого это напрочь отсутствует обоняние?

– Принеси-ка старшему брату его обед, – велю я Найджелу, – иначе я прямо сейчас тебя заложу, и тогда уж ты точно получишь по заслугам.

Найджел без возражений подчиняется.

– Ну, как там Сюзанна? – спрашивает мама. – В Гамбурге все в порядке?

– Да, все прекрасно.

Алекс усаживается за стол. Мой брат не любит разбрасываться словами.

– Помнится, она изучает фармакологию, – не унимается мама.

Алекс накалывает на вилку мозгоподобный кусок цветной капусты.

– Угу.

– И когда же ты нас с ней познакомишь?

– Трудно сказать, – говорит Алекс, и я вспоминаю о тщетных надеждах бедняжки Марианджелы.

Найджел ставит перед старшим братом тарелку с его порцией.