Время и снова время - Бен Элтон (2014)

Занимавшийся день не сумел расчистить небеса над Тринити-колледжем. Напротив, буран, бушевавший на Большом дворе, набирал силу. Случайный теплый поток, в климатическом хаосе сбившийся с древнего курса, принес дождь со снегом и градом. Сосульки на фонтане в центре двора напоминали застывшие водопады или острые блестящие зубы, в гримасе закусившие серую каменную губу.

Рассказывая историю, профессор Маккласки заняла свою излюбленную позицию у камина. Теперь же протопала к окну и протерла глазок в запотевшем стекле.

– Зараза! – Она вгляделась в промозглую тьму. – Вот же чертова погода.

– Бог с ней, с погодой, – сказал Стэнтон. – Исаак Ньютон написал вам письмо? Вы не шутите?

– Да, написал! – Маккласки ликующе вскинула кулак. – Конечно, не мне лично. Письмо, оставленное Ричарду Бентли, адресовано тому, кто 1 января 2024 года будет главой Тринити-колледжа. Святой обязанностью всех деканов было вплоть до означенной даты передавать друг другу письмо нераспечатанным. Если бы только Бентли и старик Исаак знали, что через триста лет получателем окажется женщина! Вообрази их удивление. Старые пердуны просто очумели бы. Точно карлик на плечах великана, Ньютон разглядел многое, но вряд ли предвидел, что деканом Тринити будет горячая тетенька с трубкой.

В оконной испарине Маккласки прорисовала тяжелые груди, осиную талию и крутые бедра.

– Славная байка, а? – Она повернулась к Стэнтону. – Настоящая рождественская, верно?

– Да, и, пожалуй, слово «байка» здесь ключевое. Вы всерьез полагаете, что деканы триста лет хранили тайну о письме Исаака Ньютона?

– Конечно! – неподдельно удивилась Маккласки. – Я тоже, вступив в должность, ждала означенной даты. Мужественно, хоть и женщина. Ведь всем нам оказали доверие.

– И ни один декан не прочел письмо?

Маккласки стала убирать тарелки:

– Я допускаю, что кто-нибудь заглянул в него и вновь запечатал. Но никто не обнародовал содержания письма, что было бы публичным признанием в предательстве. И поскольку информация, оставленная Ньютоном, привязана к конкретному времени, толку от нее было мало. Ты доел?

Стэнтон подцепил последний кусок бекона и отдал тарелку:

– Мало толку, если не считать того, что письмо представляет собой бесценный исторический документ.

– Это Кембридж, Хью. У нас тут навалом бесценных исторических документов, и никто из-за них особо не будоражится. Ньютон написал целую кучу писем куда сумасброднее, и почти все они собирают пыль в университетской библиотеке. Все хотят видеть только «Начала». Знаешь, как в Риме туристы целый день стоят в толпе и пялятся на крышу Сикстинской капеллы, забыв, что под ногами у них древняя империя. Главное, что письмо подлинное. Я проверила его углеродный состав и сравнила почерк с известными образцами.

– Ладно, профессор, вы меня убедили. А что в письме?

– Я прочту, если хочешь.

Маккласки взяла с каминной полки пивной кувшин в виде Уильяма Глэдстоуна[4] и вынула из него измятый пожелтевший пергамент. Потом из кармана шинели достала очки, сдула табачные волокна, приставшие к толстым пластиковым линзам, и, приложив оправу к носу, как пенсне, стала читать:

– «Тому, кто 1 января 2024 года будет главой Тринити-колледжа…» Мне, значит! – ухмыльнулась Маккласки. – Не слабо, скажи? Мне пишет Ньютон!

– Да, я понял, профессор.

– Просто уточняю, – высокомерно буркнула Маккласки и продолжила чтение: – «Приветствую из трехсотлетнего далека!»

– Ух ты! – вставил Стэнтон.

– Ух ты, – согласилась Маккласки. – Погоди, то ли еще будет. Сэр, Вы преклонных лет? Земные связи Ваши некрепки? Если так, содержимое ящика принадлежит Вам. В противном случае я приказываю передать ящик тому, кто не имеет нахлебников, ибо дело касается его, а не Вас… – Маккласки освежилась чаем с коньяком. – Удачно, что я соответствую требованиям, правда? Будь у меня муженек и чертова дюжина внуков, я как честный человек была бы вынуждена уступить свои права.