Время и снова время - Бен Элтон (2014)

Неудивительно, что берлинцев начала двадцатого века, заполонивших улицы, переполняли гнев и отчаяние. Кайзер был для них незыблемым символом мощи и процветания, и теперь они боялись, что с его смертью счастье закончится. Один Стэнтон знал, что живой кайзер означал конец мирной благополучной жизни.

Хотелось во все горло крикнуть: «Эй, ребята! Все путем! Просто отлично! Он бы вас угробил!» Поведать, что всего через пять недель этот якобы оплот мира и стабильности вовлек бы страну в самоубийственную бойню. Рассказать, что всего через четыре года человек, которого сейчас оплакивали как залог светлого германского будущего, позорно бежал бы в Голландию.

Конечно, все это уже стало историей или, вернее, не стало историей. Этого никогда не было и никогда не случится. В новой реальности могущественный лидер Германии в ее наиболее успешный исторический период погиб, народ его осиротел.

Но кое-кто из народа озлобился.

И стал опасен.

К вечеру появились молодчики с дубинками. Никто не вооружается дубинкой, если не хочет кого-нибудь ею огреть. Эти определенно хотели. Еще более зловеще смотрелись хорошо организованные отряды студентов в полувоенной форме и фуражках. Они шли под имперскими стягами с орлами, клянясь отомстить или умереть.

Но отомстить кому?

Чьи головы размозжат дубинки? Против кого марш со стягами? Кто виновник? И кто вдохновитель?

Социалисты. В этом никто не сомневался. Но какие социалисты? И где они? Где их гнездо? Куда они спрятались? Сфабрикованные листовки были намеренно туманны и не давали зацепок.

Ночные выпуски газет все изменили. У журналистов было время собраться с мыслями, провести кое-какие изыскания и назвать вещи своими именами. Пока еще не именами конкретных заговорщиков, но именем социалистов. Газеты рьяно тыкали пальцем в предполагаемого виновника.

– К штаб-квартире СДПГ! – пронесся клич. – Уроем сволочей!

Забыв о Бранденбургских воротах, толпа направилась к штабу Социал-демократической партии Германии, респектабельной парламентской партии, которая до 1890 года называлась Социалистической рабочей партией, о чем газеты не преминули уведомить читателей.

Стэнтон надеялся, что у лидеров СДПГ хватило ума разойтись по домам.

Особенно это касалось одного лидера. В воплях толпы слышалось одно имя, ставшее магнитом всеобщей ненависти. Газеты расстарались его протрубить погромче.

Роза Люксембург.

Кумир Бернадетт.

Знаменитая социалистка, основавшая компартию Германии и убитая вооруженными молодчиками.

По крайней мере, такой была ее судьба в прежнем временном витке.

Кто знает, что ждет ее теперь?

Перспектива не радовала.

Одно имя Розы Люксембург распаляло толпу. Ее ненавидели за многое. За то, что бескомпромиссная социалистка и чрезвычайно красноречива. За то, что натурализованная немка, а на деле чужестранка, грязная полячка. За то, что женщина. И самое главное, еврейка.

Вот об этом Стэнтон не подумал.

Что обвинят евреев.

А как иначе? Тогда евреев винили во всех бедах Европы. И особенно в социализме. С тех пор как Карл Маркс призвал пролетариев всех стран объединяться, евреев обвиняли в тайном руководстве международным социализмом (а одновременно и руководстве международным капитализмом). С незапамятных времен любая волна ненависти, вздымавшаяся в Европе, непременно обрушивалась на евреев. Поэтому ничего странного, что вскоре толпа винила в смерти императора не социалистку Люксембург, а жидовку Люксембург.

Вот этого Стэнтон и впрямь не учел. Интересно, Маккласки и прочее старичье об этом подумали? Или им было плевать?

Тревожное чувство сменилось свинцовой тяжестью в желудке, от которой никак не удавалось избавиться. Надо пережить одну ночь, уговаривал себя Стэнтон. Народ потрясен и взбаламучен. Он откликнулся жестче, чем ожидалось, но это пройдет.