Гонка - Клайв Касслер, Джастин Скотт (2011)

— Лучшее, что я мог сделать: синхронизировал их на несколько минут, но потом они опять пошли вразнос. И даже если бы нам удалось их синхронизовать, моторы изношены. Он не переберется через горы.

— Скажите это ему.

— Пойдете со мной, мистер Белл? Вдруг он разозлится. Белл стоял рядом, когда Энди объяснял Стиву Стивенсу положение дел.

Стивенс подбоченился и побагровел.

Энди сказал:

— Мне очень жаль, мистер Стивенс. Но я говорю правду. С этими моторами вы убьетесь.

Стивенс сказал:

— Парень, я не вернусь домой в Миссисипи, поджав хвост. Я вернусь домой с кубком Уайтвея или не вернусь вообще. — Он посмотрел на Белла. — Ну, говорите теперь вы. Вы считаете, что я спятил.

— Я считаю, — сказал Белл, — что храбрость и глупость — разные вещи.

— И вы растолкуйте мне, в чем разница?

— Человек должен понять это сам.

Стивенс смотрел на свою большую белую машину.

— В детстве вы были толстым, Белл?

— Нет, насколько помню.

— Вы бы помнили, — мрачно усмехнулся Стивенс. — Ни за что не забыли бы… Всю взрослую жизнь я был толстым. А до того был толстым мальчиком.

Он подошел к своему биплану, провел пухлой рукой по туго натянутой ткани и погладил один из больших пропеллеров.

— Папаша твердил, что никто не полюбит толстяка. Оказывается, он был совершенно прав… — Стивенс с трудом глотнул. — И я хорошо знаю… Когда вернусь домой, меня по-прежнему никто не будет любить. Но будут уважать!

Глава 36

Джозефину пугал горный воздух. Он казался разреженным, особенно в жаркие дневные часы, и не таким прочным, как она привыкла, даже на большой скорости. Она, едва веря глазам, смотрела на барометр, кружа в таком голубом небе, какого никогда не видела, и пыталась вести машину на высоте над железнодорожной станцией Деминг, в Нью-Мексико. Самодельный альтиметр словно застыл. Она сильно стучала по нему пальцем, но стрелка не двигалась. Когда Джозефина посмотрела вниз, на паровозное депо и на ресторан Харви, стоявшие между железнодорожными путями, те как будто бы не уменьшились, и она поняла, что прибор не ошибается. Просто она поднималась чрезвычайно медленно.

Стив Стивенс и Джо Мадд были далеко под ней, и она могла только гадать, каково им приходится. У нее по крайней мере был опыт полетов в горах: она летала над Адирондакскими горами. Хотя, нужно признать, это не очень помогало, когда воздушные течения Дикого Запада хватали ее за крылья, восходящие потоки лягались, как мул, и тот же воздух, который тянул ее вниз, словно не хотел ее поднимать. Она оглянулась через плечо: «Орел» Исаака Белла был на своей неизменной позиции над ней и чуть сзади, плясал, словно подвешенный на эластичной нити.

Наконец она поднялась на три тысячи футов, отказалась от попыток подняться выше и полетела к Лордсбургу, надеясь, что этой высоты хватит, чтобы перевалить через горы. Джозефина летела вдоль линии Южно-Тихоокеанской железной дороги и вскоре обогнала поезд, который вышел из Деминга на тридцать минут раньше ее. Локомотив, медленно взбираясь на крутой подъем, пускал дым: ясный признак того, что местность продолжает повышаться и ей придется забраться еще выше.

Ее сосредоточенность неожиданно нарушили мрачные мысли о Марко.

Она не боялась, что он погиб в обличье Платова. В Форт-Уорте он предупредил ее, что «исчезнет». Но, когда он появится в новом обличье, какое придумает для себя, первое, о чем она его спросит: кто погиб в огне вместо него? Ужасный вопрос. Ей не удавалось придумать, какой ответ она смогла бы принять. Слава богу, сейчас у нее хватает дел: она пытается преодолеть Континентальный раздел, и все прочее нужно изгнать из головы.