Анж Питу - Александр Дюма (1851)

Слыша топот удалявшейся лошади, Питу подбежал к дверям. Он увидел, что Катрин скачет по узкому проселку, который тянется от фермы до большой дороги, ведшей в Ла-Ферте-Милон и упиравшейся в подножие невысокой горы с поросшей лесом вершиной.

С порога он послал девушке прощальный привет, полный сожалений и смирения.

Но едва он всем сердцем и взмахом руки попрощался с Катрин, как на ум ему пришла одна мысль.

Катрин вольна запрещать ему ехать с нею вместе, но она не может помешать ему идти следом за ней.

Катрин вольна сказать Питу: «Я не желаю вас видеть», но она не может ему сказать: «Запрещаю вам смотреть на меня».

Итак, Питу подумал, что все равно делать ему нечего и ничто на свете не воспрепятствует ему пройтись вдоль леса по той же дороге, по которой скачет Катрин. Таким образом, он останется незамеченным, а сам издали будет видеть ее сквозь деревья.

От фермы до Ла-Ферте-Милон было не более полутора лье. Полтора лье туда да полтора обратно – разве для Питу это расстояние?

К тому же Катрин выедет на дорогу по проселку, идущему углом к лесу. Срезав угол, Питу сэкономит четверть лье. И весь путь до Ла-Ферте-Милон и обратно составит не более двух с половиной лье.

А два с половиной лье не напугают человека, который словно ограбил Мальчика-с-пальчика и отобрал у него сапоги-скороходы, которые тот стащил у Людоеда.

Едва план созрел в голове у Питу, он ринулся его исполнять.

Когда Катрин выезжала на большую дорогу, Питу, прячась в высокой ржи, добрался до лесу.

Еще миг, и он очутился на опушке, а там перескочил через ров и устремился в лес с проворством вспугнутой дикой козы, хотя и без ее грации.

Так он бежал около четверти часа и наконец заметил просвет в том месте, где была дорога.

Там он остановился и прислонился к шероховатому стволу огромного дуба, за которым его невозможно было увидеть. Он был уверен, что обогнал Катрин.

Но он прождал десять минут, даже четверть часа, и никого не увидел.

Может быть, она что-нибудь позабыла на ферме и вернулась? Вероятно, так оно и было.

Питу с величайшими предосторожностями приблизился к дороге, высунул голову из-за толстого бука, который рос прямо в придорожной канаве, и осмотрел всю дорогу до самого поля, благо она была прямая, как стрела, и хорошо просматривалась, но не увидел ни души.

Катрин что-нибудь забыла и вернулась на ферму.

Питу вновь зашагал. Если Катрин еще не доехала до фермы, он увидит, как она возвращается, если доехала – увидит, как она покидает ферму.

Питу семимильными шагами понесся к полю.

Он шел по песочной обочине дороги, там ему было мягче идти, и вдруг застыл на месте.

Катрин ехала на иноходце.

Иноходец свернул с большой дороги, свернул с обочины на узкую тропку; у поворота на столбе было написано:

ТРОПА ОТ ДОРОГИ В ЛА-ФЕРТЕ-МИЛОН ДО БУРСОНА

Питу поднял глаза и увидал вдали, на другом конце тропы, на фоне голубоватого леса белую лошадь и красный казакин м-ль Бийо.

Она была далеко, но для Питу, как мы знаем, не существовало больших расстояний.

– Эге! – вскричал Питу, снова устремляясь в лес. – Значит, она поехала не в Ла-Ферте-Милон, а в Бурсон! Но я не ошибся. Она несколько раз повторяла, что едет в Ла-Ферте-Милон, ей дали поручение в Ла-Ферте-Милон. Да и мамаша Бийо говорила про Ла-Ферте-Милон.

Так рассуждал Питу, а сам бежал и бежал, торопясь все пуще и пуще; он несся как угорелый.

Его влекло вперед подозрение – чувство, с которого начинается ревность, и Питу был не просто двуногое: он казался одной из тех летательных машин, которые так замечательно придумывали Дедал и прочие механики древности и, к сожалению, так дурно осуществляли.

Он был точь-в-точь похож на тех соломенных человечков, которые вращаются под дуновением ветра на лотках у торговцев игрушками.

Руки, ноги, голова – все крутится, вертится, разлетается.