Представив, как мама сидит одна за огромным столом из красного дерева, глядя на хрустальный кувшин с водой и изысканные серебряные приборы, я виновато опускаю взгляд. Дом для нее теперь слишком большой. Ложка стучит о фарфоровую тарелку, и звук эхом отдается в оглушительной тишине. Как она это выносит?

Вот бы позвонить ей и рассказать про Джейкоба.

И не важно, что еще совсем рано.

Я набираю номер, слышу ее голос, и к горлу подступает комок.

– Ох, мам…

Полицейские обещали прибыть с первым паромом, но появились только к десяти часам. На фоне моря их темная форма выглядит нелепо.

– Сара Саймондс? – спрашивает мужчина-полицейский, подходя к дому.

– Да, это я.

Соседка Диана, подметавшая террасу, отвлекается от своих дел и с любопытством смотрит в мою сторону.

– Констебль Стивен Эванс.

Эванс худой, с изящными, едва ли не женственными чертами лица и закругленным подбородком. Он поднимается на террасу и протягивает мне бледную руку – я ее пожимаю.

– Констебль Джеки Роум, – показывает он на свою спутницу. Роум лет на десять младше меня, ее тонкие каштановые волосы подстрижены под каре, а брови нарисованы карандашом. Под глазами темные круги, на подбородке и вокруг рта – сиреневатые рубцы от прыщей. Пройдя пешком, она раскраснелась. Роум добродушно мне улыбается.

– Входите, – говорю я и предлагаю им сесть на диван. Диана наверняка будет стоять на своей террасе и подслушивать, но если закрыть дверь, в доме станет невыносимо душно.

– Классный домик, – присвистнув, замечает Джеки Роум. – Не думала, что тут так просторно. И еще верхний уровень, – добавляет она, глядя на лестницу.

Впервые оказавшись внутри пляжного домика, все удивляются. Обычно я рассказываю гостям о планировке или предлагаю полюбоваться видом из окошка на втором уровне, но только не сейчас. В данный момент мои мысли заняты Джейкобом.

Почувствовав мой настрой, Эванс достает блокнот и черную ручку.

– Итак, запишем детали.

– Скоро вернется мой муж. Он вышел позвонить.

Я выглядываю в окно – Ник ходит туда-сюда вдоль берега, разговаривает по телефону с кем-то из офиса; вид у него напряженный и взволнованный. Он должен быть рядом, держать меня за руку. Я пытаюсь поймать его взгляд, чтобы позвать, но Ник по-прежнему не отрывает глаз от песка.

Эванс задает мне кучу вопросов, на большинство из которых Ник уже ответил вчера, когда звонил в участок. Констебль все записывает: какой у Джейкоба цвет глаз, правша он или левша, профили в соцсетях, номер телефона, имеется ли у него доступ к счетам. Расспросы длятся целую вечность.

Затем вступает Роум:

– Сара, что вы помните о том дне, когда пропал ваш сын?

Я выпрямляюсь и сцепляю руки в замок. Мой голос звучит спокойно, уверенно – хочу, чтобы полицейские кратко и точно записали все факты. Рассказываю, что у Джейкоба был день рождения, ему исполнилось семнадцать, мы открыли подарки и устроили барбекю, пригласив его бабушку с дедушкой и крестную маму. Говорю, что потом он собирался отмечать с друзьями, но, по словам Люка, у которого проходила вечеринка, Джейкоб ушел около одиннадцати со своей девушкой Каз, при этом Люк был уверен, что Джейкоб еще вернется. Добавляю, что случайно услышала от ребят о том, как сильно напилась Каз, и что вместе с Джейкобом она шла по пляжу до камней у края залива. Возможно, они повздорили, и Каз вернулась домой одна.

– После этого его никто не видел.

Я отдаю Эвансу составленный мной список имен с контактными данными. Для местных жителей я указала номера домов – я отлично подготовилась. Хочу облегчить их работу.

– Как Джейкоб вел себя в последнее время? – спрашивает Роум, наклонившись вперед. Ее нарисованные брови то приподнимаются, то принимают естественный изгиб. – Какое у него было настроение?

– Он был слегка рассеян, – признаюсь я. – Думаю, из-за девушки. Мы с мужем полагаем, что у них любовь.