Подземка - Харуки Мураками (1997)

Да, хотя я не понимаю людей из «Аум Синрикё». Считаю их организацию очень странной. Зачем под предлогом религии делать такие вещи? Уйти из дому, отдать все свое состояние секте… О чем они там думают? Я не очень долюбливаю религию, и не питаю особого интереса к тому инциденту. Мне куда интереснее преступники высокого полета. Например, вроде Миядзаки Цутому[71]…

Я уже почти забыл, что имел отношение к инциденту в метро. Стараюсь никому об этом не рассказывать. Сразу после инцидента меня расспрашивали: ну, как это было? — но я отвечал: ничего особенного. Учителя беспокоились, но в сравнении с этим куда больше разговоров между товарищами вызвало то, что мое имя показывали по телевизору в списках пострадавших.

Мама: Этот ребенок всегда спокоен и невозмутим. Так просто его не прошибешь. И еще — возможно, это нескромно, но после инцидента родственники, сочувствуя случившемуся, давали деньги[72]. Похоже, для Юскэ именно это оказалось намного важнее. По сути, он сразу получил деньги и по случаю поступления в школу, и в связи с госпитализацией. Также выделили 10 000 иен представители метро. Хотя именно метро оказалось главным пострадавшим, и им пришлось нелегко.

Да, я купил на них модели поездов для железной дороги. Короче, растратил полностью.

Если нет страха, можно прозевать что угодно.

Ёсиюки Накадзима (48 лет)

То, что испытал г-н Накадзима в токийском метро 20 марта 1995 года, на удивление, похоже на рассказ Кодзо Исино, чье интервью приведено выше. Они примерно одинаково столкнулись с зарином на станции Касумигасэки, примерно в равной степени пострадали. Небольшая разница в возрасте есть, но оба — офицеры Штаба военно-воздушных сил, элитные выпускники Института обороны. Похожи даже их судьбы: оба не стали пилотами и, стиснув зубы, вынуждены нести наземную службу. Они служили в одни сроки и в одном месте, поэтому не могли не знать друг друга, но то, что они оба откликнулись на просьбу об интервью, — чистая случайность.

И тот, и другой — приятной внешности, хорошего воспитания, но при этом оба говорят отрывисто. Разумеется, рассказ о происшествии для нас очень важен, но для меня было не менее интересно в частном порядке выслушать длинные истории людей, служащих в Генеральном штабе. И пусть они на меня не обижаются, но своим имиджем они напоминают не военных, а «технократов из физкультурного общества».

Беря подобные интервью, начинаешь понимать, как все-таки сложно разговорить государственных служащих. Цедят каждое слово, превыше всего ставят анонимность. Одним словом, туману напускают. С учетом того, что инцидент произошел в окрестностях Касумигасэки, среди пострадавших должно быть немало представителей министерств, но мы, к сожалению, договориться с ними об интервью не смогли. И лишь представители военного ведомства стали исключением, всецело и охотно способствуя сбору материалов. Пользуясь случаем, выражаем им глубокую благодарность.

Интервью проходило на месте службы — в просторном и светлом офисе базы военно-воздушных сил самообороны в Ирума. Г-н Накадзима моложав, волосы черные без седины, военная выправка. Совсем не выглядит на сорок девять. Занимаемая должность — начальник штаба командующего.

Главная причина поступления в военный вуз — провал на экзаменах в другие. Еще одна причина в том, что наша семья — семья потомственных военных. И отец, и дед — выходцы из военных училищ. Получается, что я уже в третьем поколении. Дядька — младший брат отца — уже на пенсии, но он по совету деда после войны поступил на службу в силы самообороны.