Подземка - Харуки Мураками (1997)

Рот у нее почти неподвижен, приходится кормить ее через трубочку напрямую из носа в желудок. Мышцы горла застывшие. С голосом проблем нет, но мышцы, приводящие голосовые связки в движение мышцы пока неподвижны.

Врач поставил конечную цель — самостоятельно выйти из больничной палаты, но какова вероятность подобраться к этой цели, распространяться не спешит. Пока все это выражается в призыве никогда об этой цели не забывать. Я верю и больнице, и врачу, полностью им доверяюсь.

Сейчас я хожу в больницу через день. Нужно постирать и прочее, и надолго ее не оставишь. Домой возвращаюсь около одиннадцати. Такая вот ненормальная жизнь продолжается. Теперь я, наоборот, растолстел. Еще бы — ем и пью на ночь глядя.

Три раза в неделю после работы хожу в больницу. По воскресеньям, как я уже говорил, навещаем всей семьей. Мама тоже с нами. Отец выписался из онкологического центра, но после дальних поездок в больницу у него поднимается температура, поэтому его мы не берем. Все садятся в машину, и я их везу.

Получается, вся ответственность лежит на ваших плечах?

Да я-то что? Как-никак одна семья. Жену вот жаль. Не вышла бы за меня замуж, не досталась бы ей такая участь. Также я виноват перед детьми. Была бы здорова сестра, ездили бы путешествовать, куда-нибудь на отдых.

Однако как же я был рад, когда услышал от сестры первое слово. Сначала это был лишь стон: у-у. Но я не мог сдержать слезы. Растрогалась и расплакалась на пару со мной даже стоявшая в палате медсестра.

Странно, но Сидзуко тоже плакала, выдавливая свои «а-а» и «у-у». Что выражали эти слезы? Я точно не знаю. Скорее всего, ей было горько ощущать себя в таком состоянии. Спросили врача — он говорит, что эмоции внутри головы, приняв неустойчивую форму «плача и крика», впервые прорываются наружу. И это только первый шаг.

23 июля впервые перед родителями она произнесла слово «мама». Даже не произнесла, а прокричала. Для родителей это было первое слово дочери за последние четыре месяца. Услышав его, мать с отцом заплакали.

Смеяться она научилась уже в начале этого года. На лице расплывается улыбка. Смеется в ответ на простые шутки. Делает ртом звук, будто пускает газы. Но это ладно. Спрашиваю, кто напукал, отвечает: брат. Вот до какой степени продвинулась реабилитация. Правда, понять ее трудно, приходится изрядно помаяться, чтобы разобрать слова. Но все же она уже говорит.

Спросишь: что ты хочешь? Отвечает: гулять. Появились собственные мысли, хотя почти ничего она не видит. Лишь правым глазом самую малость.

Накануне происшествия мы ужинали всей семьей и говорили: разве это не счастье? Собраться всем вместе, есть, болтать на разные темы?.. Маленькое-маленькое счастье. Но уже на следующий день все перевернулось вверх дном. Какие-то люди лишили нас этой мизерной радости.

После происшествия я был вне себя от злости, в больнице колотил стены и колонны. Тогда я еще не знал, что преступники — из «Аум Синрикё». Кто бы это ни был, я его ненавидел. Сначала я не заметил, но через несколько дней заболели кулаки. Говорю жене: с чего бы это? — а она и отвечает: нечего было колотить по стенам. Только тогда я вспомнил: действительно колотил. Настолько сильно я был разъярен.

Хочу поблагодарить сослуживцев жены, своих коллег и начальников, врачей, медсестер за все, что они сделали для нас за эти два года. Вы — мое спасение.

И-нии-ан

(Диснейлэнд)

Сидзуко Акаси (31 год)

Мы встречались с братом Сидзуко Акаси Тацуо, чтобы узнать, что произошло с этими людьми до и после инцидента с зарином, 2 декабря 1996 года. На следующий день я посетил больницу, в которой лежала Сидзуко.