Подземка - Харуки Мураками (1997)

Пересесть у меня мысли не возникало. К подобному запаху я привычен, неприятным его не считаю. И чего все всполошились? Лучше бы закрыли окно, а то холодно. Кроме того, на меня навалилась какая-то усталость.

Однако поезд миновал Роппонги и резко затормозил. Нет, это никуда не годится. Поезд остановился прямо перед станцией Камиятё. Малокровие — не шутка, я решил выйти на этой станции и немного передохнуть на платформе. Пропущу два-три поезда, ничего страшного. Пытаюсь встать — и не могу. Ноги не держат. Ухватился за поручни и как бы повис. Перехватил другой рукой. Книга упала.

Цепляясь за поручни, я добрался до шеста сбоку от дверей, кое-как добрел до выхода. Выйдя на Камиятё из поезда, я собирался прислониться к стене в конце платформы. Помню, в мыслях крутилось, не дойди я туда, не присядь на корточки, упаду и разобью себе голову. Вскоре правая рука наткнулась на холодный предмет — то была стена. Больше ничего не помню.

Но на самом деле из вагона я не выходил. Ухватившись за шест, я постепенно осел на пол. За стену платформы я принял пол вагона. Вот и почувствовал холод правой рукой. В спортивной газете поместили фотографию, где я лежу на полу. Так я и узнал, как было дело. Держась левой рукой за шест, я так и съехал на пол.

Меня засняли на видео, показывали потом по телевизору. Вглядываясь в кадры, я понял, что до 8:45 как есть лежал на платформе. Минут тридцать пять лежал неподвижно. Этак привольно распластавшись (смеется). Затем работники станции вынесли меня на воздух. На видео видно, как они вдвоем-втроем открутили желтоватое кресло поезда, вынесли его на платформу, усадили меня и понесли.

В себя я пришел в больнице Оомори университета Тохо. Но когда это произошло, не знаю. Где-то к обеду того дня. Мгновенно так пришел в себя, а потом опять забылся.

А окончательно я пришел в сознание 23-го. Врачи сказали: теперь все в порядке, и перевели из реанимации в обычное отделение. Я полагал, что прошло не более одного дня.

Спрашиваю жену, какое сегодня число, а она отвечает: вторая половина дня, 23 марта. Выходит, я пролежал без сознания три дня. Сознание бессвязно. Время без сознания — настоящий рай. Ничего нет. Пустота.

Состояния клинической смерти у меня не было. И лишь доносится ветром откуда-то издалека голос: вау, вау. Например, играют дети в бейсбол и подбадривают друг друга криками «дава-ай». Похоже на их крик. И слышится так тихо-тихо. На мгновенье прервется ветром, и слышится опять… примерно так.

Дело в том, что моя дочь недавно вышла замуж и была беременна, на четвертом месяце. Однако я узнал об этом накануне происшествия. И вот как-то приходит в больницу старшая сестра жены и говорит:

— Ты что, не увидишь своего первого внука?

До того момента кто бы и что бы ни говорил, я никак не реагировал. А, услышав эти слова, подумал: не увидеть нельзя. Эта мысль промелькнула, когда я ненадолго пришел в себя. Я с нетерпением ждал, когда дочери сделают меня дедом. Когда дочь, сидя рядом со мной, причитала: папа, крепись! Не умирай! — ее слова казались лишь отдаленным шумом, каким-то галдежом. И только фраза: «Ты что, не увидишь своего первого внука? » — четко отразилась у меня в памяти. Больше ничего не помню. Внук родился в сентябре. Можно сказать, я выжил благодаря ему.

Вот так спустя три дня вернулось сознание. Но, даже придя в себя, я не мог связать куски памяти. Буквально полчаса назад с кем-то разговаривал, и вот уже совершенно не помню. Похоже, особенность отравления зарином. Несколько раз приходил проведать меня наш директор фирмы, но я ничего этого не помню. Ни как встречался, ни как беседовал.

Некрасиво получается. Всего он побывал у меня около десяти раз, но я ничего не помню.