Убежище. Дневник в письмах: 12 июня 1942 - 1 августа 1944 - Анна Франк (1944)

Я знаю, что я хочу. У меня есть цель, собственное мнение, вера и любовь, и я не изменю себе. Я знаю, что я женщина. Женщина сильная и мужественная!

Если Бог сохранит мне жизнь, я достигну большего, чем мама, моя жизнь не пройдет незамеченной, я буду работать для мира и для людей!

И больше всего мне необходимы стойкость и оптимизм!

Анна Франк.

Пятница, 14 апреля 1944 г.

Дорогая Китти,

Настроение в доме напряженное. Пим на грани срыва, госпожа ван Даан лежит простуженная в постели и ворчит, ее муж, лишенный сигарет, бледен как мел. Дюссель, вынужденный пожертвовать многими удобствами, брюзжит беспрерывно. Все сейчас неладно. Туалет протекает, кран сломался. Но благодаря нашим связям, их скоро починят.

Иногда я сентиментальная, ты это знаешь, но… для этого есть причины. Когда мы с Петером сидим среди хлама и пыли на жестком ящике, наши плечи и руки соприкасаются, он играет моими кудрями, когда за окнами поют птицы, мы видим зеленые деревья, солнце, голубое небо — тогда, о, мне хочется так многого!

А у нас только и видишь, что недовольные лица. Слышишь вздохи, ворчание, жалобы, кажется, что дела хуже некуда. На самом деле, ты сам хозяин своего настроения. А здесь, в Убежище никто не показывает хорошего примера, наоборот… И все повторяют: "Когда же это кончится?!"

…

Мне кажется, Кит, что сегодня я какая-то сама не своя, даже не знаю, почему. Все, что я пишу, противоречиво, беспорядочно, не связано между собой. Иногда я серьезно сомневаюсь, что в будущем кто-то заинтересуется моей болтовней. "Откровения юного гадкого утенка" — вот подходящее название этой чепухи. А уж господину Болкенштейну или господину Гербранди [11] мои дневники абсолютно не интересны.

Анна Франк.

Суббота, 15 апреля 1944 г.

Дорогая Китти,

За одним кошмаром незамедлительно последовал другой. Когда конец?! Мы можем с полным правом задать этот вопрос. Подумай только, что произошло: Петер забыл снять с двери засов. В результате Куглер с другими сотрудниками не могли попасть внутрь. Куглеру пришлось зайти к Кегу (соседу) и с его балкона сломать кухонное окно конторы. А наши окна были открыты, и Кег это увидел. Что ж он теперь подумает? И ван Марен? Куглер в ярости. Мы упрекали его, что он не позаботился о более надежной двери, а сами что устраиваем?

Петер в отчаянии. Когда мама за столом сказала, что больше всего жалеет его, он чуть не расплакался. Но виноваты мы все, ведь обычно господин ван Даан и остальные проверяют, снят ли засов. Может, мне удастся позже его утешить.

Ах, как бы я хотела помочь ему!

А вот другие происшествия в Убежище за последние недели.

В прошлое воскресенье Моффи было явно не по себе: он забился в угол и иногда жалобно мяукал. Без долгих раздумий Мип завернула его в платок, засунула в сумку и отнесла в больницу для кошек и собак. Доктор сказал, что что-то с желудком и прописал микстуру. Приняв ее несколько раз, Моффи совершенно выздоровел и несколько дней где-то пропадал, наверняка, у своей возлюбленной. Ну, а потом вернулся с распухшим носом и теперь пищит, если до него дотронуться. Наверно, хотел схватить то, что ему не полагалось, и получил заслуженный нагоняй. Муши на несколько дней почти потерял голос. Но когда мы решили и его показать доктору, вдруг выздоровел.

Чердачное окно теперь открыто по ночам. Мы с Петером часто по вечерам сидим наверху.

Кран и туалет починили.

Здоровье господина Кляймана, к счастью, поправляется. В ближайшее время он пройдет обследование. Очень надеемся, что операция желудка не понадобится.