Кавалер Красного замка - Александр Дюма (1845)

– Мадам Диксмер, – прошептал Морис. – Теперь начинаю понимать. Я нахожусь у хозяина кожевенного заведения, который говорил со мной на старой улице Сен-Жак и, удаляясь, смеялся над тем, что я не сумел назвать фамилию отыскиваемого мной приятеля. Но какую, черт возьми, выгоду доставит хозяину кожевни моя смерть?

Морис огляделся вокруг и увидел железный прут с деревянной ручкой.

– Во всяком случае, – проговорил он, – прежде чем меня убьют, я убью одного из них.

И он бросился к невинному инструменту, который в его руках должен был превратиться в страшное оружие.

Потом он вернулся к двери и стал таким образом, чтоб, открывшись, она прикрыла его.

Сердце его так билось, что слышно было в тишине каждый удар.

Вдруг Морис вздрогнул. Один голос сказал:

– Послушайтесь меня, разбейте стекло и выстрелите в него сквозь решетку из карабина!

– О нет, нет, не надо шума, можно попасться. А, вы здесь, Диксмер. Ну, что ваша жена?

– Минуту назад я заглянул сквозь шторы, она ничего не подозревает и спокойно читает книгу.

– Диксмер, разрешите наши сомнения. Как вы полагаете, что лучше – выстрелить в него из карабина или отправить на тот свет добрым ударом кинжала?

– Лучше кинжал. Обойдемся по возможности без огнестрельного оружия.

– Ну, кинжал так кинжал.

– Идемте! – повторили разом пять или шесть голосов.

Морис был сын революции, одаренный железной силой воли, ни во что не верующей душой, каких много было в то время. Но при слове «идемте», произнесенном за дверью, единственным барьером, отделявшим его от смерти, он вспомнил о том крестном знамении, которому научила мать, заставляя его на коленях лепетать молитвы, когда он еще был ребенком.

Шаги раздавались все слышнее и вдруг стихли. В замочной скважине заскрипел ключ, и дверь медленно открылась. В течение этой минуты Морис подумал: «Если я потеряю время на нанесение ударов, то буду убит, но, бросившись на убийц, я их поражу внезапностью, проскользну между ними, выберусь в сад, потом в переулок и тогда, может быть, спасусь».

В то же мгновение он с быстротой льва и с диким ревом, в котором слышалось больше угрозы, нежели страха, опрокинул первых двух мужчин, убежденных, что найдут свою жертву со скрученными руками и с завязанными глазами, и не ожидавших встретить подобное нападение.

Он растолкал всех и в минуту отбежал футов на полсотни. Он увидел в конце коридора открытую дверь в сад, бросился в нее, перескочил десять ступеней и, внимательно осмотревшись, побежал к калитке.

Калитка оказалась запертой двумя замками. Морис дернул запоры, хотел отворить замок, но не было ключа.

Между тем преследователи добрались до площадки лестницы и увидели свою жертву.

– Вот он! – вскрикнули они. – Стреляйте по нему, Диксмер, стреляйте!

Морис издал вопль. Сад был заперт. Он измерил глазом высоту стены; она подымалась на десять футов.

Убийцы бросились вдогонку.

Между ними и Морисом было около тридцати шагов; он оглядывался вокруг, как утопающий, жаждущий ухватиться за любую соломинку.

Павильон, штора, а за нею свет бросились ему в глаза.

Одним скачком он прыгнул к окну, ухватился за штору, сорвал ее, разбил окно, пролез в него и упал в освещенную комнату, где около камина сидела женщина и читала книгу.

Испуганная, она вскочила, вскрикнула и стала звать на помощь.

– Посторонись, Женевьева, посторонись! – закричал голос Диксмера. – Дай мне убить его!

И Морис увидел направленное на него дуло карабина.

Но женщина, взглянув на Мориса, вдруг пронзительно вскрикнула и вместо того, чтобы посторониться, как приказывал ей муж, бросилась между ним и дулом ружья.

Это движение сосредоточило внимание Мориса на великодушном создании, первым движением которого было его защитить.

Он в свою очередь вскрикнул.

Эта женщина была незнакомкой, которую он так искал.

– Это вы!.. Вы!.. – вскричал он.