– Они хотели, чтобы вы обменяли меня на горсть сухих листьев? – вознегодовала Лекси после ухода мужчин. – Могли хотя бы предложить быка или что-то в этом роде.

– Племя сан не держит животных. Зато они опытные травники. Знают все яды, лекарства и наркотики, которые здесь можно найти. Для них эти листья, возможно, бесценны.

– Вам следовало заключить сделку, – заявила Лекси.

Гейб долго смотрел на нее.

– Но как я мог? Нельзя же продавать то, что мне не принадлежит.

Лекси ощутила, как кровь бросилась ей в лицо.

– Зачем вы пригласили меня сюда?

– Почему вы так меня ненавидите?

– Эй! – окликнул водитель. – Пора собираться! Если мы хотим добраться до Крокодиловой реки к закату, лучше трогаться в путь сейчас!

Остаток дня Лекси провела в молчании, изображая интерес к природе. Но мысли ее испуганно метались.

Он хочет ее! Поэтому и привез сюда. Но хочет ли его она?!

Лекси пыталась смотреть на вещи объективно. Гейб женат. И, по словам Робби, очень счастливо. У Лекси не было причин сомневаться в словах брата.

Может, именно в этом отчасти кроется его привлекательность? Он сильный, надежный семьянин. Хороший муж и отец. Сумел создать для себя жизнь, которой у Лекси никогда не будет.

Она вспомнила своих прошлых любовников, от Кристиана Харла до рок-музыкантов и актеров с дурной репутацией. О безумном сексе, который практиковала в колледже. О Максе и разрушительной, животной страсти, которую они делили. И отзвуки этой страсти навсегда останутся с ними. Мужчины вроде Гейбриела Макгрегора, хорошие, честные мужчины, никогда не полюбят Лекси. Будут наблюдать за ней и восхищаться издалека, как сафари-туристы, глазеющие на тигрицу. Знают, что подходить ближе опасно.

Когда они приближались к поляне, где должны были провести ночь, колесо джипа попало в глубокую рытвину, и Гейба швырнуло на Лекси. Он почти мгновенно отстранился. Но и этого оказалось достаточно…

Они полночи проговорили у костра. Гейб рассказывал о своем детстве. Об одержимости отца Блэкуэллами и «Крюгер-Брент», заживо пожиравшей его, как раковая опухоль.

– Я давно понял, что не хочу быть, как отец. Обозленным. Цепляющимся за прошлое. Я хотел сам выбрать себе дорогу.

– Значит, вам безразлична «Крюгер-Брент»? Не нужна?

Судя по тону, было ясно, что Лекси с трудом ему верит.

– Не нужна. Да и зачем? Для меня это всего лишь название. И потом, судя по тому, что я видел, она принесла вашей семье столько же страданий, сколько и богатств.

Может, Гейб прав. Но он не понимает. «Крюгер-Брент» – это как наркотик. Как только попадает в кровь, завладевает тобой. Остальное значения не имеет.

Чем больше Гейб откровенничал, тем яснее она понимала глубину связи с ее семьей, которую он так ценил. И дело не только в фамильных серых глазах и общем предке. В душе Гейба горела та же, что у Лекси, жажда приключений, то же магнетическое притяжение к Южной Африке. Он, подобно Робби, был наркоманом и выбрался из гибельной пропасти. Под внешностью мягкого, доброго человека крылись могучие амбиции.

Как у Лекси и Макса. Как у Кейт Блэкуэлл.

Гейб вырос в постоянно воевавшей семье. Семье, раздираемой горечью и завистью. Он говорил об отце, а Лекси вспоминала свою тетку Ив, порабощенную прошлым.

Он похож на Блэкуэллов. Но он не один из них.

И вдруг в мозгу словно загорелась стоваттная лампочка: Лекси осознала, почему так долго ненавидела Гейба. Все было так очевидно, что она громко рассмеялась.

– Что тут смешного? – удивился Гейб.

– Ничего.

Она завидует! Разве это не смешно? Завидует его свободе, доброте. Счастливому браку. Завидует способности заботиться о других. Об этих детях, зараженных ВИЧ. Трущобных семьях, для которых он и Диа построили дома. Он умеет чувствовать. Его сердце все еще открыто.

А ее замкнулось, когда ей было восемь.