Никто из видевших ее в этот момент не поверил бы, что когда-то она любила Макса всем сердцем. Что они выросли вместе и были, как любила повторять Лекси, – двумя сторонами одной монеты.

Становилось холодно. Гейб допил пиво и вошел в чистенькую, современно обставленную квартиру.

Он еще никогда не был одинок, как сейчас.

Лекси проснулась в пять утра, вся в поту.

Сны изводили ее все сильнее.

Ей шесть лет… она гуляет с отцом по улице Дарк-Харбора, толкая перед собой кукольную коляску. Взрослый, совершенно голый Макс подбегает к коляске и хватает куклу. Только, оказывается, это ребенок. Их ребенок.

Макс сжимает пальцами тоненькую шейку и принимается душить дитя.

У Лекси начались схватки. Гейб везет ее в коляске по больничным коридорам.

– Я знаю, что ты лжешь мне, – внезапно говорит он. – Скажи правду о «Крюгер-Брент», и я спасу тебя.

– Спасешь? От чего?

Между ног у Лекси появляется красная струйка. Вскоре кровь начинает бить фонтаном, собираясь на полу. И это уже не пол, а бассейн с густым, вязким, красным содержимым. Она тонет, умоляя Гейба спасти ее, но он качает головой:

– Я люблю тебя. Но больше так продолжаться не может.

Лекси с трудом сползла с постели и на подгибающихся ногах поплелась в душ. К врачу ей нужно днем. Как она проживет следующие десять часов?

Она растерла гель для душа по мокрому телу: не потому, что была грязной. Просто нужно чем-то занять время.

Смыла гель и взвесила на ладонях груди, поражаясь их тяжести. Малыш… – оно – пока еще размером с булавочную головку. А ее груди уже готовы накормить пять тысяч детей. Как быстро они вернутся к прежнему размеру? Несколько дней? Недель?

Обычно плоский, как стиральная доска, живот, слегка выдавался вперед, но, на взгляд постороннего, в ее возрасте это кажется естественным. И вообще это не ее тело. Тело незнакомки. Мягкое. Материнское. Все то, чем Лекси не была. И никогда не будет.

Она вспомнила о Гейбе, и по лицу тут же заструились слезы. Она пыталась не думать об «этом» как о младенце, тем более ребенке Гейба. Но сознавать, что она готова уничтожить последнее, что их связывало…

Лекси закрыла лицо руками и разрыдалась.

Черт бы побрал дурацкие гормоны!..

Теперь она хотела одного: чтобы кошмар поскорее закончился.

* * *

– Вижу, вы записались к нам во второй раз?

Лекси злобно уставилась на медсестру в приемном покое абортария.

Она спрашивает или утверждает?!

– Вы отменили предыдущую операцию… – Сестра взглянула на экран монитора. – …десятого числа. Верно?

– Да.

– И по какой причине?

«Иисусе… дайте мне подумать. Я отказываюсь от последнего шанса забеременеть естественным путем? Убиваю ребенка от любимого человека – лучшее, что случилось со мной, не говоря уже о том, что это мой собственный малыш? Боюсь истечь кровью и умереть на операционном столе, как некое подобие жертвенного агнца, наказанная за грехи, которые совершила, хотя никто о них не знает?»

– У меня было совещание.

Медсестра вскинула брови.

– Важное деловое совещание. Его нельзя было перенести.

– Возможно. Но сегодня вы уверены, что сможете пойти на операцию?

– Совершенно.

Лекси подписала стандартные бланки согласия на аборт.

– Когда я могу пойти в свою палату?

– Как только будете готовы, мисс Темплтон. Одна из наших сестер покажет вам дорогу.

Глядя вслед идущей к дверям Лекси, девушка вздохнула. Не важно, кто ты: испуганный подросток или умудренный жизнью топ-менеджер, как бы ты ни храбрилась, аборт – это всегда тяжко и грустно. Часть души Лекси Темплтон умрет сегодня. И никогда не оживет.

Медсестра вдруг решила, что на следующей неделе поищет другую работу.

Голос командира гремел в динамиках салона.

– Ценю ваше терпение, господа. Нас попросили сделать еще несколько кругов. Скоро сядем.